И страх, этот безумный страх, что все началось сначала, что ей придется снова пережить это: возвращение домой, равнодушный голос матери, стоящей в дверном проеме.
И отец у ее постели:
– Что ты натворила, Кора?
И встревоженное лицо Грит, не знающей, можно ли говорить или лучше молчать. И ощупью пробирающейся вперед. Каждая фраза – как удар молота.
– Можешь не беспокоиться: Маргрет обо всем позаботилась. В свидетельстве о смерти написано «сердечно-почечная недостаточность». Она забрала документы из Эппендорфа и добыла труп; наверное, это девушка-наркоманка. Маргрет помог ее друг, он же и свидетельство выписал.
Грит покачала головой и пожала плечами, а затем продолжила:
– Она была еще очень молода. Маргрет привезла ее на машине… Но нам ведь нужно было устроить похороны. Мы организовали кремацию. Магдалина хотела именно этого. И Маргрет сказала, что на этом все закончится. Если когда-нибудь начнутся глупые расспросы, нам будет что на них ответить.
Панический страх перед тем, что придется снова услышать все это, едва не убил Кору. Она кричала, хватала за руку, проверявшую пульс на ее запястье, цеплялась за нее изо всех сил.
– Я не хочу домой! Пожалуйста, не отсылайте меня! Оставьте меня здесь. Я могу помогать вам по хозяйству. Сделаю все, что вы захотите. Только не отправляйте меня домой! Моя сестра умерла. Я убила Магдалину…
Она не знала, сколько времени кричала, молила и цеплялась за руку. Прошла целая вечность, прежде чем Кора осознала свою ошибку. Он не брился. У него вообще не было бороды. Это же профессор. И она все ему рассказала. Даже если на следующее утро он будет делать вид, будто ничего не слышал. Пусть хоть тысячу раз спрашивает, каким шампунем она вымыла голову. Он добился своей цели: вытащил из нее последние крохи информации.
Четыре тысячи триста двадцать семь.
Четыре тысячи триста двадцать восемь.
Кости Магдалины в пыли, среди засохших пучков травы.
Четыре тысячи триста двадцать девять.
Четыре тысячи триста тридцать.
Неизвестная погибшая! Скелет неподалеку от учебного полигона на Люнебургской пустоши.
Четыре тысячи триста тридцать один! Не думать об этом! Думать нельзя, да ей этого и не хотелось.
Грит произнесла:
– Когда в то воскресное майское утро твой отец пришел ко мне и сказал: «Мои девочки пропали», я ему сначала не поверила. Потом подумала, что тебе пришлось отвезти Магдалину в Эппендорф. Мы позвонили в разные места. Нигде ничего. Днем мы нашли автомобиль на парковке возле «Аладдина». Мы не могли объяснить это, не знали, что делать. Я предложила твоему отцу пойти в полицию, но он категорически отказался. Мне даже показалось, что он предположил, что это ты… Магдалину…