– Что сказала?

Глаза у меня вылезают из орбит, рот открывается. Я задыхаюсь.

Он снова ослабляет хватку.

– Что сказала?

Дышу глубже.

– Сказала мне, – говорю я, – кто твой отец.

Он не шевелится. Дождь струится по моим щекам. Чувствую на языке резкий вкус крови.

– Вранье.

Я кашляю, качаю головой:

– Нет.

– Ты даже не знала, кто она такая, – говорит он. – Принимала ее за другую. Ты не знала, что я усыновлен. – Он придавливает ногой мою шею. – Так как же она могла…

– Она мне это сказала. Я не… – Говорю сдавленным голосом. – Тогда я не понимала, но она сказала мне…

Он снова молчит. С хрипом вдыхаю воздух, на битуме шипит дождь.

– Кто?

Я молчу.

Он бьет меня ногой в живот. Я втягиваю в себя воздух, корчусь, но Итан хватает меня за рубашку, дергает, я встаю на колени. Валюсь вперед. Он сжимает мое горло.

– Что она сказала?! – вопит он.

Я тереблю свою шею в жалких попытках освободиться. Он тянет меня вверх, и я поднимаюсь на трясущихся ногах. И вот мы стоим лицом друг к другу.

Он выглядит таким юным, с гладкой, омытой дождем кожей, с пухлыми губами, с прилипшими ко лбу блестящими волосами. «Очень милый мальчик». За его спиной я вижу пространство сквера, очертания громадного дома Расселов. Пятками ощущаю бортик светового фонаря.

– Скажи мне!