— Мы все делали правильно, — сказал Кеннет. — Я всех отзову. Оставьте нас в покое, и я уведу своих людей. Если захотите, уйду в отставку.

— И станешь писать для «Таймс»? Там ты будешь представлять еще большую опасность, чем на своем нынешнем месте.

— Так чего ты от меня хочешь?

— Я хочу знать все имена.

Кеннет покачал головой.

— Нет. Этого не будет никогда. Если я все расскажу тебе, то могут произойти две вещи: хороших парней вышвырнут вон или О'Делл создаст свой собственный штурмовой отряд. Я не позволю толстому продажному алкоголику сделать это, я не буду… — Его голос стал холодным. Сквозь стиснутые зубы Кеннет добавил: — Ты мне действительно нравишься. Но самое худшее в тебе то, что ты связана с этой… с этой… омерзительной шлюхой О'Деллом.

— Ты все перепутал, это я шлюха, — сказала Лили. — Именно от меня ты получал информацию.

— Да пошла ты! — Кеннет отвернулся. — Если хочешь что-то извлечь из этой истории, обращайся в суд. И я порву тебя в клочья. А теперь проваливай с моей яхты.

— Но прежде я задам тебе еще один вопрос.

— Какой?

— Почему Уолт?

Кеннет долго смотрел на нее, достал из кармана рубашки пачку сигарет, вытряхнул одну, зажег спичку и закурил. Потом выбросил спичку за борт. Они услышали, как она зашипела и погасла.

— У меня не было выбора. Петти и его чертовы компьютеры… Когда я все это начинал, никто и понятия не имел о программах и о том, на что они способны. Они были похожи на электрические папки с досье. Смотреть в компьютер было все равно что рыться в лежащих на столе бумагах. Мы не знали, что всякий раз, обращаясь к какому-то файлу, ты оставляешь след. И Петти нас раскрыл. Нам требовалось время, чтобы все исправить. И мы это сделали, вся лишняя информация стерта. — Он посмотрел на реку, на Манхэттен, сияющий над ней, на арки мостов. — Послушай, Лили. Если ты сможешь убрать пятьсот или тысячу человек с Манхэттена, то жизнь здесь станет на восемьдесят процентов безопаснее. Можно превратить его в настоящий рай.

— Только не тысячу, — возразила Лили. — Скорее десять тысяч.

— Нет, вовсе нет. Тысячи достаточно. Вероятнее всего, мы не сможем прикончить тысячу, но нам по силам многое изменить. Арвин Дэвис. Ты его знаешь? Был ли он одним из…

— Да.

— Мы думаем… по агентурным сведениям… на его совести около сотни самых разных преступлений: нападения, ограбления, изнасилования, убийства. Он мог совершить еще столько же. Теперь он ничего не сделает.

— Ты не имеешь права принимать такие решения.

— Конечно, имею. Кто-то же должен, — сказал Кеннет, глядя на Лили. — Средний наркоман совершает от пятидесяти до ста ограблений, прежде чем его поймают, а за мелкие нарушения закона его отпускают. Происходят сделки с адвокатами, в крайнем случае он проводит за решеткой от тридцати дней до шести месяцев. Этого недостаточно. Если мы выпустим на свободу тех, кто совершил одно убийство в состоянии аффекта, и посадим всех наркоманов, Манхэттен станет цветущим садом. Даже те, кого нам удалось убрать… Господи, мы предотвратили тысячу преступлений с применением насилия в год!