Она пристально посмотрела на девочку:

– Ты умерла, потому что я убедила тебя спрятаться. А ты была права. Если бы они нашли тебя раньше, то изнасиловали бы, но не стали бы перерезать горло, и ты осталась бы в живых.

А зачем?

– Чтобы ты жила! – закричала Рейчел.

Такая жизнь мне не нужна.

– Но я хочу, чтобы ты жила! – взмолилась Рейчел. – Это нужно мне.

Но я умерла. Пожалуйста, отпустите меня, мисс Рейчел, отпустите.

Рейчел молча уставилась на нее. А затем поняла, что смотрит на дерево. Она вытерла рукавом нос и глаза. Прокашлялась. Вдохнула лесной воздух.

И тут она услышала голос матери. О господи. Наверное, организм был обезвожен или истощен, или упал уровень сахара в крови, а может, она уже застрелилась. Так или иначе, перед ней была Элизабет Чайлдс с ее прокуренными голосовыми связками.

Ляг, произнесла ее мать усталым и благожелательным тоном, и скоро мы снова будем вместе. Как в ту неделю, когда ты болела, а я не отходила от твоей постели. Я приготовлю твою любимую еду.

Рейчел отчаянно замотала головой, как будто ее мать, или деревья, или кто-то еще мог видеть ее. А вдруг именно так люди сходят с ума? Разговаривают сами с собой на перекрестках, спят в подъездах, покрытые болячками.

Нет уж.

Она сунула пистолет в карман и встала. Лес придал ей сил. Она не собиралась умирать для того, чтобы облегчить жизнь Брайану, или Кесслеру, или любому другому, считавшему, что она слишком слаба и не приспособлена к этому миру.

– Я не сумасшедшая, – объявила она матери и деревьям. – И я не хочу быть в загробной жизни вместе с тобой, мама. – Она посмотрела на небо. – Мне хватило тебя с избытком в этой жизни.

К часу дня она добралась до автомобиля. Дорога до шоссе 201 занимала часа два, еще через три Рейчел оказалась бы в каком-нибудь городишке с автобусным сообщением. Оставалось надеяться, что автобусы ходят после шести. Но все это было возможно при условии, что ее не задержат за вождение автомобиля, который, судя по его виду, подобрали на свалке.