Эдди фыркнул, и сделал вид, будто пытается сбросить Билла в речку.

– Осторожнее, придурок. – Билл в точности копировал голос и интонации Генри Бауэрса. – А не то я так разверну твою голову, что ты будешь видеть, как подтираешься.

Бен плюхнулся на землю, корчась от смеха. Билл смотрел на него, держа руки в задних карманах джинсов, улыбаясь, но все-таки чуть отстраненный, занятый какими-то своими мыслями. Он повернулся к Эдди, мотнул головой в сторону Бена:

– Па-арень с-слабоумный.

– Да, – кивнул Эдди, но чувствовал, что они только притворяются, будто хорошо проводят время. Билла что-то тяготило. Он предполагал, что Билл поделится с ними, когда сочтет нужным. Но хотел ли он это слышать? – Умственно отсталый.

– Умственно отсталый, – давясь смехом, повторил Бен.

– Т-ты со-обираешься по-оказать н-нам, как с-с-строить п-плотину или т-так и бу-удешь ве-есь д-день си-идеть н-на с-своей то-олстой за-аднице?

Бен вновь поднялся. Сначала посмотрел на медленно текущую воду. Так далеко в Пустоши Кендускиг шириной не поражал, но тем не менее днем раньше река взяла над ними верх. Ни Эдди, ни Билл не смогли сообразить, как закрепить плотину в потоке. Но Бен улыбался улыбкой человека, собирающегося сделать что-то новое для себя… скорее, забавное, чем сопряженное с какими-то трудностями. Эдди подумал: «А ведь он знает как… я не сомневаюсь – знает».

– Ладно, – кивнул Бен. – Вам, парни, лучше разуться, потому что нежные ножки придется намочить.

И тут же в голове раздался голос матери, строгий и требовательный, как у копа-регулировщика: «Не смей этого делать, Эдди! Не смей! Мокрые ноги – прямой путь, один из тысяч путей к простуде, а простуда ведет к пневмонии, так что не смей этого делать!»

Билл и Бен уже сидели на берегу, снимали обувку и носки. Потом Бен принялся закатывать штанины джинсов. Билл посмотрел на Эдди. Тепло и сочувственно. И Эдди внезапно понял: Большой Билл точно знает, о чем он думает, и ему стало стыдно.

– Т-ты и-идешь?

– Да, конечно, – ответил Эдди. Сел на берег и принялся разуваться, пока мать бушевала у него в голове… но с безмерным облегчением отметил, что голос удаляется и становится тише, будто кто-то зацепил ее тяжелым рыболовным крючком за воротник блузы и теперь сматывает леску и оттаскивает по очень длинному коридору.

3

Это был один из тех идеальных летних дней (в мире, где все путем), которые не забываются никогда. Легкий ветерок разгонял комаров и мошкару. Над головой сияло чистое хрустальное небо. Температура превысила двадцать градусов, но не собиралась подниматься выше двадцати пяти. Птицы пели и занимались своими птичьими делами в кустах и на невысоких деревьях. Эдди пришлось только раз воспользоваться ингалятором, а потом тяжесть из груди ушла, и дыхательные пути магическим образом расширились до размера автомагистрали. Забытый ингалятор более не покидал заднего кармана.