Свет бьет из окон, и я массирую веки кончиками пальцев, стараясь прогнать ощущение опьянения. Запах водоэмульсионной краски и лака удушающ, я почти ощущаю его на вкус. Заднюю стенку глотки жжет, а в висках пульсирует боль, но есть и другой запах, струящийся в комнату, и я говорю себе, что ошиблась. Глубоко вдыхаю, но он никуда не девается. Запах бекона.

Я рывком поднимаю голову с подушки, выталкиваю себя в сидячее положение, хочу спустить ноги с кровати, но на моей правой лодыжке сидит что-то прохладное и плотное, замедляющее мои движения. Я откидываю одеяло, и рот пересыхает при виде железной манжеты, от которой в конец кровати тянется цепь. Я думаю, что, должно быть, все еще сплю, и впиваюсь ногтями в мягкую плоть живота, но не просыпаюсь. Вскакиваю на колени и поднимаю цепь обеими руками. Она тяжелее, чем кажется на вид, и звякает, когда я ее тяну, но не поддается. Она пропущена через резной орнамент в основании рамы кровати. Есть и другая цепь, а на ней идентичная манжета, только пустая. Для моей левой ноги? Что происходит? Я тянусь к телефону, но его нет, нет и лампы. Я свешиваю голову с кровати, и она начинает кружиться. Моя сумка тоже исчезла.

На лестнице слышатся глухие шаги, и дверь спальни распахивается.

– Доброе утро, Грейс. – В комнату гордой и надменной походкой входит Анна, неся поднос с завтраком, только выглядит она уже не совсем как Анна. Волосы ее выкрашены в платиновый цвет и недавно подстрижены. На ней принадлежавшие Чарли оранжевая вареная футболка и крошечные шорты из белой джинсы. Она выглядит совсем как Чарли на фотографии в гостиной.

Я пячусь назад, прижимаясь спиной к изголовью кровати.

– Апельсиновый сок свежевыжат, как раз как ты любишь. На сандвиче коричневый соус.

Горло перехватывает ужас, и я пытаюсь закричать, но вместо этого только скулю, как щенок, которого мучают.

– Как ты себя чувствуешь? Ты вчера поздно легла. Тебе, право же, не стоило пить вот это. – Она гремит моим пузырьком с таблетками. – Неестественный сон.

Анна ставит поднос на пол, и, когда наклоняется вперед, я замечаю у нее на шее свою пропавшую цепочку с двумя половинками сердца, они поблескивают на свету.

– Ах ты, сука поганая. – Ярость оттесняет страх, и я делаю выпад в ее сторону, но мои реакции заторможенны, движения неуклюжи, и я опаздываю. Анна отступает к двери. Цепь звенит, натягивается, я с воем падаю на пол, рядом со своим завтраком, а металлическая манжета впивается в кожу, ковер обдирает коленки. Запах бекона вызывает у меня рвотный рефлекс, и меня тошнит прямо на поднос.