Вик изучил результаты, присланные из картотеки. Профили полностью совпадали, компьютеры подтвердили соответствие с генетическим отпечатком Люка Тома, с 2002 года имевшимся в картотеке. Вику пришлось признать, что на сей раз с человеком без лица, без семьи и без корней действительно покончено.
Он вернул документы начальнику и погрузился в размышления, неспособный слушать указания, бившиеся ему в уши. Потом… Оставшись один в своем кабинете, он потер глаза. Устал… Вконец измотался. Он уже представлял себе, что будет дальше. Придется сообщать приемной матери Люка Тома, кем был ее сын. Разговаривать с Морганами и всеми остальными родителями, ставить их перед лицом жестокой реальности. Голос отца Аполлины еще отчетливо звучал в его голове: «Вы можете находиться здесь, демонстрировать ваше поддельное сострадание, но вам чужда человеческая скорбь». Нет, он не был безучастен. Каждый раз, сталкиваясь с жертвой, он остро испытывал скорбь.
Монстры существуют, и они будут существовать всегда, независимо от его желания. Они будут продолжать пожирать жизни, что бы он ни делал.
Вик надел пальто и отправился в мерзкую торговую зону, где вот уже два месяца пытался выжить.
Возле кофейного автомата в холле отеля он дожидался, когда Ромуальд закончит работу, чтобы сходить повидать свою собаку. Он так любил эту животину, что не расстался бы с ней ни за что на свете, но большую часть времени не помнил о ее существовании.
Английский кокер выскочил из будки и принялся благодарно вылизывать ему лицо и ладони. Большой шерстяной клубок с поразительным окрасом головы: слева черный, справа белый. А вокруг глаз цвета менялись местами. Вик обнял пса и в слезах упал в снег. Глядя в мутное зеркало своего существования, он громко и внятно произнес собачью кличку:
– Мам-Ам[25].
78
78
Лин ехала на решающую встречу.
Одна в гнетущей тишине салона автомобиля, с выключенными радио и телефоном. Наедине со своей совестью, со своими подозрениями, со своей яростью. И своим страхом. Разумеется, ей было страшно. Да и кто бы не испытывал страх при мысли о встрече один на один с гнусным существом, покусившимся на того, кто ей было всего дороже, на ее дочь? Кто мог бы безбоязненно отправиться туда, где трагически завершалась «Последняя рукопись»? Как персонажи, встретившиеся лицом к лицу со стихиями, могли из этого выпутаться? Бессмысленно. Ее книги зачастую заканчивались плохо, потому что жизнь – это милость, ни больше ни меньше.
Лин вспомнила, что два года назад, когда роман еще только зарождался у нее в голове, она уже ездила по этой дороге, чтобы сориентироваться и иметь о ней представление. Она, успешная писательница, которая наслаждалась, наводя страх на читателей своими выдумками, пережила гораздо более закрученную и трагическую историю, чем ее самый адский вымысел. И вот сегодня вечером она набело сочиняет эпилог своей собственной драмы. И этот конец она не запишет на бумаге.