Капитан настороженно взглянул на него.
– А что с ними? Они были, верно?
Рой помолчал с минуту, пытаясь справиться с пульсирующей болью в левом виске.
– Да, они были. Точно по расписанию. Но смотри, если мы найдем каких-то людей, которые видели тебя вечером воскресенья или утром понедельника, мы сможем сказать полиции, что ты не убивал… что ты не крал еще «Твинки» в воскресенье или понедельник.
Изумрудные глаза Капитана наконец-то озарил свет.
– А, верно… Это правда, я такого не делал. Больше никаких проклятых «Твинки». Все равно они были лежалые. Лежалые «Твинки»… Даже «Пепси» не справится с таким вкусом.
– О’кей, я поговорю с Кимом… в смысле, с Юм-Юмом, и возьму его показания. Ты кого-нибудь еще видел?
– Неа. Просто пошел к реке и залез в сточную трубу. Уснул там.
– И никого не видел? Может, лодку? Кто-то греб рано утром? Или столкнулся с кем-то, когда вылезал из трубы?
– Рой, мне надо подумать над этим. И я устал.
Капитан опустил голову на стол и через минуту уже спал.
Кингман смотрел на него и думал, как было бы легко просто встать и уйти. Вернуться к своей непыльной работе, заколачивать большие бабки в модном Джорджтауне… Ему не нужны эти хлопоты, все эти проблемы безнадежной защиты бездомного от обвинения в убийстве. Как там сказал Акерман – бросать золотые яйца ради
Но он не ушел. Просто сидел и смотрел на человека, который пожертвовал частью своей жизни, чтобы американцы могли и дальше толстеть и радоваться. Наконец он произнес устало, но ясно:
– Я собираюсь сделать для тебя все возможное, Капитан. И даже если не выиграем, мы оба падем в бою.
Капитан что-то проворчал и сел. Мутно огляделся.
– А детка ушла?
– Детка?.. А, да, она ушла.
– Двести долларов, Рой.
– Капитан, тебе не нужно мне платить. Я делаю это