– Никуда тебе не надо.
Когда он надвигается на меня, я пытаюсь его отпихнуть и толкаю в грудь. Ткань его рубашки под моими ладонями прилипает к покрытой потом коже.
– Куп, что еще тебе от меня надо? Ты уже сказал все, что хотел.
– Мне нужна ты, Куинси, – мягко отвечает он.
Что бы я ни говорила Сэм, мне в голову не раз приходили мысли о том, что могло бы заставить меня уступить перед привлекательностью Купа. Самым вероятным мотивом всегда были эти голубые, яркие, как лазер, неизменно поражавшие меня глаза, от взгляда которых не может ускользнуть ничего на свете. Но окончательно меня покоряет его голос, которым он произносит это нежное признание. Именно он бросает меня в его объятия.
После событий в «Сосновом коттедже» он никогда меня к себе не прижимал. Тогда он в первый и последний раз обвил меня своими сильными руками. Я думаю, что воспоминания приглушат наши ощущения, но нет. От них только еще сладостнее.
С ним я чувствую себя в безопасности. Всегда.
Я целую Купа, хотя и понимаю, что это неправильно. Он тоже целует меня, покусывая, впиваясь в меня своими жадными губами. Годы сдерживаемой страсти наконец вырываются на волю, порождая в результате не столько желание, сколько потребность. Не столько наслаждение, сколько боль.
Вскоре мы уже лежим в постели. Все равно в этом номере больше ничего нет. Я уже без одежды, и даже не знаю, куда она подевалась. Похоже, просто упала на пол, как и одежда Купа.
Он знает, что ему нужно. Господи, помоги мне, пусть берет, что хочет.
«Сосновый коттедж» 23:42
«Сосновый коттедж» 23:42
Когда Куинси соскользнула с кровати и пересекла на цыпочках комнату, на ходу поднимая туфли, платье и трусы, он все еще спал. Каждое движение причиняло боль. Промежность саднила, вспыхивая каждый раз, когда она наклонялась вперед. Но все было совсем не так плохо, как Куинси думала, и в этом она черпала утешение.
Девушка быстро оделась, вдруг остро почувствовав, какой холод стоит в комнате. Как будто у нее поднялась температура. Хотя ее кожа полыхала жаром, все тело бил озноб.
Выйдя в коридор, она заперлась в ванной, не включая свет. Ей совсем не хотелось смотреть на себя в зеркало под этой резкой лампочкой. Теперь она видела только темный силуэт с размытыми чертами. Она превратилась в тень.
В голове вдруг всплыла песенка. Еще из начальной школы. Перед глазами встала картина: они с подружками сидят в непроглядной тьме женского туалета и хором повторяют имя.
– Кровавая Мэри, – сказала Куинси, глядя на свое безглазое отражение.