– Ты можешь приглядывать за Барбарой, хранить верность ее памяти и при этом жить.

– Она – не просто память. Она живая. Гарри, ты – последний человек, которому я хотел бы дать в зубы.

Гарри вздохнул:

– Ты прав. Никто не скажет тебе то, что может сказать только сердце.

– Черт, Гарри, наверное, от меня ты так и не получишь по зубам.

– Я выгляжу удивленным?

Билли рассмеялся:

– Ты выглядишь самим собой. Ты выглядишь как маппет[39].

Тени залитых солнцем олив двигались по стеклу окон и комнате.

Гарри Аваркян заговорил после долгой паузы:

– Бывали случаи, когда люди выходили из комы, вызванной ботулизмом, сохранив все свои способности.

– Такие случаи редки, – напомнил Билли.

– Тем не менее подобное возможно.

– Я стараюсь быть реалистом, пусть мне этого и не хочется.

– Раньше мне нравился вишисуас[40], – вздохнул Гарри. – А теперь меня мутит, когда я вижу его на полке супермаркета.

Однажды в субботу, когда Билли работал в таверне, Барбара открыла на обед банку супа. Вишисуаса. Сделала и сэндвич с сыром.

Когда в воскресенье утром она не ответила на телефонный звонок, Билли поехал к ней, открыл дверь квартиры своим ключом. Нашел ее без сознания на полу в ванной.

Проведенная в больнице токсинонейтрализующая терапия позволила сохранить Барбаре жизнь. И теперь она спала. Спала.

Определить степень повреждения мозга не представлялось возможным до того момента, когда она проснется. Если проснется.

Производитель супа, известная компания, немедленно убрала с полок магазинов всю партию банок вишисуаса. Из трех тысяч только шесть оказались зараженными.