Дачиана устремилась к нам по главной лестнице так быстро, как только позволяло ее расшитое платье. Странно было стоять здесь, в окружении таких прекрасных вещей. Даже мебель была отделана золотом и отражала сияние свечей. Это было просто потрясающе. Я присела в вежливом реверансе, когда она приблизилась к нам, и Дачиана сделала то же самое.

– Замечательно видеть вас в более… цивилизованных обстоятельствах, – она расцеловала меня в обе щеки и крепко обняла брата. – Мне удалось добраться до миссис Харви, прежде чем она уехала в Лондон, но она наверху.

– Дремлет? – Губы Томаса дрогнули.

– Нет же, убожество, – сказала Дачиана. – Одевается к балу. Поторопитесь-ка и вы. Гости начнут прибывать меньше чем через час.

После кошмарных событий в склепе бальное платье было, пожалуй, последним, о чем я думала. На самом деле я едва успела собрать вещи. Директор выставил нас из замка так быстро, что мы не смогли даже ни с кем попрощаться, что уж говорить о прогулке по магазинам. Я оставила Ною записку, но все-таки предпочла бы проститься лично. Мне будет не хватать его и его острого ума. Размышление о сокурснике вызвало к жизни другие, более мрачные воспоминания; я попыталась не вспоминать гибель Анастасии – и потерпела неудачу.

Дачиана осторожно протянула руку и вытащила меня из этих болезненных образов. Ее пожатие на миг стало крепче, и это придало мне сил.

– Скоро здесь будет кое-кто, кто поможет вам, – сказала она.

– Мне нечего надеть.

Я обменялась нервным взглядом с Томасом, но Дачиана только отмахнулась, заговорщическая улыбка осветила ее лицо.

– Беспокоиться не о чем, – сказала она. – Просто несколько хороших друзей решили вместе насладиться Сочельником. Ничего экстравагантного. Твое лучшее платье должно подойти.

Комната, которую приготовила для меня Дачиана, была прекрасно обставлена. Столь изысканно украшенная обстановка не показалась бы неподобающей даже королю, не говоря уже о дочери лорда.

На несколько мгновений я замерла в дверях, впитывая это великолепие. В углу мягко потрескивал камин, и я не могла не подойти поближе, чтобы полюбоваться картинами, висящими над изысканной каминной полкой. Цветы, горы и виды Бухареста были запечатлены красками, сияющими, словно драгоценные камни. Я подошла еще ближе, с интересом их рассматривая. Вдоль нижнего края было изящной вязью начертано знакомое имя. Я сразу узнала почерк.

«Томас Джеймс Дорин цел Рэу Крессуэлл».

Улыбаясь про себя, я перебралась к большой кровати с шелковым пологом на столбиках – и остановилась. Поверх покрывала лежала знакомая коробка, перевязанная черной лентой. Я забыла открыть ее в академии и почти забыла даже день, когда Томас попытался тайком подбросить ее в мои покои. Я провела пальцами по петлям банта, восхищаясь гладким прохладным шелком.