– Много добра это ему принесло!

Констанс выпрямилась в кресле:

– Проктор, если уж мы заговорили о туннелях… я решила спуститься вниз.

Это неожиданное сообщение ошеломило его.

– Вы хотите сказать – вниз, где вы жили прежде?

Она не ответила.

– Зачем?

– Научиться… принимать неизбежное.

– Почему же нельзя делать это здесь, с нами? Вы не можете снова уйти туда.

Она повернулась и посмотрела на Проктора таким напряженным взглядом, что ему стало ясно: бесполезно пытаться ее переубедить. По крайней мере, это означало, что она наконец признаёт, что Пендергаста больше нет. Какой-никакой, а прогресс.

Констанс поднялась с кресла:

– Я оставлю записку миссис Траск, напишу, какую одежду и предметы первой необходимости оставлять в служебном лифте. Я буду есть горячее раз в день, в полдень. Пусть спускает еду в лифте, на закрытом блюде.

Проктор тоже встал и взял ее за руку:

– Констанс, вы должны выслушать меня…

Она бросила взгляд на его руку, потом посмотрела ему в глаза с таким выражением, что он немедленно отпустил ее.

– Благодарю вас, Проктор, за уважение к моим желаниям.

Она поднялась на цыпочки и легонько поцеловала Проктора в щеку, удивив его еще раз. Потом повернулась и, двигаясь почти как лунатик, направилась в дальний угол библиотеки, где за ложным книжным шкафом был скрыт служебный лифт. Она открыла шкаф, проскользнула в стоящий лифт, закрыла за собой дверцу и исчезла.

Проктор уставился туда, где только что находилась кабинка лифта. Это было безумие. Он покачал головой и отвернулся. И опять отсутствие Пендергаста ощущалось им как тень, окутавшая особняк и его, Проктора. Он чувствовал, что потерпел крах с Констанс. Ему нужно было время побыть одному и все обдумать. Проктор вышел из библиотеки, свернул в холл, открыл дверь, ведущую в устланный ковром коридор, и поднялся по винтовой лестнице в прежние жилые помещения для прислуги. На площадке третьего этажа он направился по коридору к двери своего обиталища в несколько маленьких комнат. Он вошел внутрь и закрыл за собой дверь.

Нужно было более энергично возражать против ее плана. Теперь, когда Пендергаста нет, за нее отвечает он, Проктор. Но он знал, что никакие его аргументы не помогли бы. Он давно понял, что, при всем его умении убедить почти любого, с Констанс у него нет ни малейшей надежды. Его участия требовали и другие семейные дела: самое неотложное – связаться с Тристрамом, сыном Пендергаста, который учился в швейцарской школе и ничего не знал об исчезновении отца. Оставалось только надеяться, что Констанс со временем научится смотреть в глаза реальности и примет случившееся… и вернется к жизни…