3. Беседа условно может быть разделена на две составные части: первая ее половина протекала в Ф.О., когда люди проходили через помещение, где мы разговаривали, не обращая на нас ровным счетом никакого внимания, и вторая — в парке и кафе, за стенами Ф.О., где нас мог увидеть беседующими любой желающий.

И что же из этого следует? Ничего, разве только…

Да, напрашивается единственно возможный вывод: разве только их увидел вместе, занятых оживленным разговором, некто, опознавший как Феннана, так и Смайли и не желавший их взаимодействия ни под каким видом.

Почему? Какую опасность для этого «некто» мог представлять Смайли?» Вдруг глаза его широко раскрылись. «Ну, разумеется, только одну опасность — как офицер государственной безопасности».

Он отложил карандаш в сторону.

Значит, кто бы ни был тот человек, что убил Сэма Феннана, он был заинтересован в том, чтобы покойный не имел контактов с офицером службы госбезопасности. Вполне вероятно, что это мог быть и кто-нибудь из Форин Оффис. Но, что очень важно, этот человек знал Смайли. Например, человек, знавший Феннана еще со времен учебы в Оксфорде, знавший, скажем, как исповедующего коммунистические взгляды. И теперь этот человек побоялся разоблачения, боялся, что Феннан проговорится или уже проговорился. А если уже проговорился, то Смайли также следует убрать, и убрать быстро — пока он не успел подать наверх рапорт с выводами о беседе с Феннаном.

Что ж, эта версия объясняет убийство Феннана и покушение на Смайли. Логика тут какая-то присутствует, но очень в небольшом количестве. Смайли выстроил свой карточный домик настолько высоко, насколько тот мог подняться, и все равно у него еще оставались карты на руках. А как насчет Эльзы, как насчет ее заведомой лжи, ее соучастия в убийстве, ее страха? Как насчет машины и звонка в восемь тридцать утра? Как насчет анонимного доноса? Если убийца боялся контактов между Феннаном и Смайли, вряд ли он стал бы привлекать внимание органов к Феннану, написав на него донос. Но тогда кто? Кто?

Он снова откинулся на подушки и закрыл глаза. В голове снова ритмично пульсировала боль. Может быть, Питер Гиллэм сможет чем-то помочь в этом деле? Одна надежда — на него. Голова опять пошла кругом и сильно болела.

9. Совершая приборку

9. Совершая приборку

Мендель широко улыбался, когда впустил в палату Питера Гиллэма.

— Вот, привел, — сказал он.

Беседа не клеилась, Гиллэм чувствовал себя неловко: сначала внезапная отставка Смайли и вот теперь еще эта нелепая встреча в больничной палате. На Смайли была синяя пижама, волосы на голове поверх бинтов торчали дыбом, а на левом виске виднелся еще огромный синяк.