Наступило молчание. Потом Смайли посмотрел на Гиллэма, на Менделя, моргнул и произнес:

— Блонди никогда не беспокоил Скарра в январе и в феврале, не так ли?

— Нет, — ответил Мендель, — в этом году впервые.

— Феннан каждый год уезжал в январе на шесть недель за границу, катался на лыжах. В этом году он впервые за четыре года не поехал. — Я вот все думаю, — сказал Смайли, — может, имеет смысл еще разок встретиться с Мэстоном?

Гиллэм сладко потянулся, улыбнулся и сказал:

— Что ж, попытка — не пытка. Он так обрадуется, когда узнает, что тебя долбанули по кумполу. Правда, у меня есть грязное подозрение: он наверняка решит, что Бэттерси[30] — это где-нибудь на побережье, но ты не переживай. Скажи ему, что на тебя напали, когда ты залез к кому-то во двор, — он тебя поймет. И порасскажи ему про нападавшего всяких ужасов. Ты его не видел, имени его не знаешь — не забудь — но знаешь точно, что он курьер восточногерманской разведки. Тогда Мэстон будет стоять за тебя горой — он всегда так делает. Особенно, когда идет на доклад к министру.

Смайли посмотрел на Гиллэма, но ничего не сказал.

— После того как тебе досталось по голове, Смайли, — добавил Гиллэм, — он тебя будет очень хорошо понимать.

— Но, Питер…

— Я знаю, Джордж, что ты хочешь мне сказать, знаю.

— Это хорошо, что ты знаешь, но, видимо, не все. Блонди всегда забирал у Скарра машину в первый вторник каждого месяца. Как тебе это, а?

— Ну, и что?

— Именно вечером каждого первого вторника Эльза Феннан ходила в театр в Уэйбридже. Ходила в одиночку — Феннан по вторникам работал допоздна, это она сама сказала.

Гиллэм поднялся на ноги.

— Пойду, пожалуй. Надо покопать вокруг, нарыть для тебя сведений, Джордж. Пока, Мендель, я вам вечером, может быть, позвоню. Трудно сказать, что, собственно, мы можем предпринять теперь, но ведь знать, как все было в действительности, тоже неплохо, правда?

Он обернулся у двери палаты.

— Да, у Феннана ведь были какие-то личные вещи при себе — бумажник, записная книжка и прочее. Где все это находится?

— В участке, я думаю, — ответил Мендель, — пока не будет закончено дознание.

Гиллэм с минуту постоял, глядя на Смайли и не зная, что сказать, наконец он произнес:

— У тебя есть какие-нибудь просьбы, Джордж?