Смайли отложил письмо в сторону и принялся за следующее. Только какое-то мгновение он, не узнавая почерка, тупо смотрел на швейцарскую марку и на писчую бумагу дорогого отеля. Неожиданно он ощутил слабость, зрение его слегка затуманилось, и в его пальцах едва хватило сил, чтобы надорвать конверт. Что ей нужно? Если денег, то она может располагать всеми его сбережениями. Деньги были его собственные, Смайли мог ими распоряжаться так, как ему заблагорассудится: если ему доставляет удовольствие тратить их на Энн, он вполне может себе это позволить. Больше у него не осталось ничего такого, что он мог бы дать ей, — она забрала все еще много лет назад. Забрала его смелость, его любовь, его сочувствие, уложила их беспечно в свою шкатулку для драгоценностей, чтобы рассеянно перебирать иногда во время жаркой кубинской сиесты, когда время под тяжелым палящим карибским солнцем тянется так долго, забрала, может быть, и для того, чтобы трясти всем этим перед глазами очередного любовника или сравнивать их с подобными же побрякушками, которые ей оставляли другие и до, и после него.

«Мой милый Джордж,

Я хочу сделать тебе предложение, неприемлемое ни для одного джентльмена. Я хочу вернуться к тебе.

До конца этого месяца я буду жить в Баур-о-Ляк в Цюрихе. Пожалуйста, подай мне весточку.

Энн».

Смайли взял конверт и посмотрел с обратной стороны: «Мадам Хуан Альвида». Нет, такое предложение он принять не мог. Ни в каком сне невозможно спокойно воспринять ее бегство с этим сахариновым латинцем. Особенно запомнилась Смайли его улыбка, словно вырезанная на апельсиновой кожуре. Как-то случайно он увидел в ролике новостей сюжеты о победе этого Альвиды на каких-то там гонках в Монте-Карло. Отталкивающего вида самец с большими волосатыми руками. В защитных очках, с лоснящимся от пота и машинного масла лицом, в идиотском лавровом венке, этот тип поразительно напоминал ему гориллу, свалившуюся с дерева. На фоне белоснежной тенниски, оставшейся незапятнанной после гонок, особенно бросались в глаза эти мохнатые обезьяньи ручищи! Смайли вспоминал это зрелище с чувством омерзения и сейчас заново его ощутил.

Вот тут вся Энн: подай мне весточку. Нравится ли тебе твоя жизнь? Погляди на нее — можешь ли начать ее заново — и подай мне весточку. Мне надоел мой любовник, я надоела своему любовнику, давай я снова сотрясу твой мир — мой собственный мне надоел. Я хочу вернуться к тебе… Я хочу, я хочу…