– А как вы определяете толпу?

– Ну, когда есть еще кто-то, кроме меня.

– Ну, тогда я сожалею, что создаю вокруг вас толпу, – немного обиженно сказала Блюм.

– На самом деле, Кэрол, я рассматриваю нас как одну единицу, поэтому когда говорю «меня», то включаю вас, и наоборот.

– Вы знаете, когда у меня в доме было шестеро детей, из них трое в пеленках, я мечтала побыть одна, хотя бы несколько минут. Я жила с ощущением, что в каждую секунду моей жизни кто-то зовет меня и требует, чтобы я что-то сделала.

– А теперь? – с любопытством спросила Пайн.

– Я живу одна. Просыпаюсь одна. Ем одна. Ложусь в постель одна. – Она посмотрела на Пайн над чашкой с кофе. – И я никому такого не посоветовала бы. Никому. Толпа там или нет… Иногда дело просто в другом человеческом существе, которое греет тебе ноги в постели или приносит аспирин, когда у тебя жутко болит голова. И я говорю совершенно серьезно.

Принесли их заказ, и они, погрузившись в собственные мысли, молча принялись за еду.

– О чем вы думаете? – спросила Блюм, когда они закончили есть.

– О расследовании. О моей карьере. Можно ли сказать, что и то и другое закончилось?

– А вы никогда не думали о карьере вне Бюро? – спросила Блюм.

– Нет.

– Я Лев. По знаку Зодиака. Мы – упрямые фанатики контроля с небольшой добавкой доброты. Но мы адаптируемся. Я думаю, вы тоже сумеете. Кстати, вы, случайно, не Лев? Или у вас другой знак?

Пайн смотрела на нее, но не отвечала.

– Я спросила… – начала Блюм.

Она смолкла, увидев, что Этли вскочила на ноги и бросила на стол деньги.

– Уходим.

– Что такое? – спросила секретарша, когда они быстрым шагом возвращались в мотель.

– Вот мой ответ на ваш вопрос: я Козерог.