Впрочем, у него на лице было написано, что ему и так неплохо.

Лудивина уже собиралась выйти, когда из коридора навстречу ей шагнул низенький человечек в светло-зеленом костюме, желтой рубашке и красном галстуке-бабочке. У него были короткие седые волосы, аккуратно подстриженные усики и очки в толстой черепаховой оправе.

– Мне нужна мадемуазель Лудивина Ванкер.

– Это я.

Человечек протянул ей руку, широко улыбнувшись и поблескивая глазами:

– А я профессор Кольсон, токсиколог.

– Ох, да-да… Я, честно говоря, не ждала вашего визита, – пробормотала Лудивина, которую он застал врасплох.

– Вчера я позволил себе полюбопытствовать, доводилось ли вам бывать в лабораториях, и вдруг подумал, что сам никогда не бывал в Парижском отделе расследований. И поскольку у меня есть для вас информация, решил лично ее доставить. – Профессор достал из внутреннего кармана пиджака сложенный листочек и помахал им в воздухе.

– Результаты анализа? – мгновенно подобралась Лудивина.

– Вы сказали, что для экспертизы была предоставлена ваша собственная кровь, верно?

– Да.

– А вы хорошо себя чувствуете?

– Реакция положительная?

– Я использовал жидкостный хроматограф вкупе с масс-спектрометром, и…

– Профессор! – нетерпеливо воскликнула Лудивина.

– Да-да, положительная.

Это слово – «положительная» – раскатилось в ее сознании, как эхо от удара гонга, и тотчас нахлынуло невероятное облегчение. Значит, она не сошла с ума и не встречалась с дьяволом…

– На что именно?

– О, вот это и заставляет меня беспокоиться о вашем самочувствии, – покачал головой токсиколог. – На кетамин. Он разрабатывался как анестезирующее средство, которое применяли для наркоза, но также кетамин вызывает сильнейшие галлюцинации, «трипы», грозящие кардиологическими нарушениями. Кроме того, в вашей крови присутствуют триметоксиамфетамин – тоже мощный галлюциноген – и адреналин в таком количестве, которое сам организм не способен был выработать. Вдобавок ко всему я нашел следы ЛСД.

– Вау! – присвистнул Гильем. – Это всё?