– Лулу, ты меня слышишь? Алло!

– Да, Гильем. Можешь проверять сколько хочешь, но я думаю, мы нашли именно то, что искали.

Она дала «отбой» и, обнаружив, что Сеньон свернул с трассы А1 в сторону аэропорта, чтобы там вырулить на дорогу, ведущую в обратном направлении, жестом попросила его перестроиться в правый ряд.

– Ты что, лететь куда-то собралась?

– Нет. Просто высади меня у первого же терминала.

– Гильем сказал тебе, что происходит? Почему полковник позвонил мне, а не тебе, как будто это касается лично меня?

– Он знал, что меня убедить ему не удастся, поэтому атаковал слабое звено.

– Ага. Надеюсь, ты права. Мой мобильник у тебя? Набери Лети.

Лудивина, пребывавшая во власти собственных навязчивых мыслей, не отреагировала.

– Думаю, Жиан тут ни при чем. Если тебе интересно мое мнение, политики хотят отобрать у нас дело. Но я просто так не сдамся.

– Ох, Лулу, не начинай. Отдай лучше мой телефон.

– Они хотят отобрать у нас дело.

– Да не хотят они ничего! ОР отлично подготовлен для таких дел. Мы ведь уже занимались громкими расследованиями, что, забыла?

– Это не просто громкое расследование, Сеньон, оно оглушительное и уже принимает масштабы государственного уровня. Министр внутренних дел заграбастает его ради спокойствия в Елисейском дворце, а наш Жиан не пользуется особым расположением на площади Бово[63]. Точно говорю: дело у нас отберут.

– Стоп. У тебя паранойя. Мы возвращаемся.

– Ты возвращаешься. Скажешь, что я тебя бросила.

– Лулу, перестань. Помимо прочего, ты не в состоянии вести машину.

– Со мной все в порядке, понял? Я, по-твоему, не в состоянии вести машину, но при этом врачи разрешили мне разгуливать со служебным оружием? Кончай, Сеньон, говорю тебе: я вполне дееспособна.

– Своей способности выносить мозг ты точно не потеряла.

Она протянула напарнику его телефон: