Патрик оставляет машину перед магазином и идет со мной до коттеджа. Аренда уплачена до конца месяца, но я невольно замедляю шаги, вспомнив слова Йестина и отвращение, с которым он потребовал освободить жилье.
– Я ему позвонил, – говорит Патрик, угадав, о чем я думаю, – и все объяснил.
Он спокоен и нежен, будто я пациентка, выздоравливающая после долгой болезни. Держась за его руку, я чувствую себя в безопасности.
– Привезешь Бо? – спрашиваю я, когда мы доходим до коттеджа.
– Если хочешь.
Я киваю:
– Я хочу, чтобы все вернулось в нормальную колею.
Сказав это, я вдруг понимаю, что не очень знаю, как это – жить нормально.
Патрик задергивает шторы и заваривает мне чай, оставшись доволен тем, что мне тепло и хорошо, затем нежно целует меня в губы и уходит. Я рассматриваю застывшие мгновения моей жизни в Пенфачском заливе: фотографии, ракушки, миска Бо для воды на полу в кухне. Здесь я чувствую себя дома – больше, чем когда-либо в Бристоле.
Повинуясь порыву, я тянусь к лампе – на первом этаже это единственный источник света. Лампа заливает гостиную теплым оранжевым светом; я выключаю ее и оказываюсь во мраке. Я жду, но сердце по-прежнему бьется ровно, ладони остаются сухими, и по спине не пробегают мурашки страха. Я улыбаюсь: я уже не боюсь.
Глава 48
Глава 48
– Это точно тот адрес? – Вопрос был адресован Стампи, но глядел инспектор на всех присутствующих. Через два часа после выхода из королевского суда он вызвал группу поддержки, а Стампи поручил связаться с районным отделением полиции и выяснить место жительства Йена Петерсена.
– Точно, босс, – ответил Стампи. – В базе избирателей он числится на Элберком-террас в доме 72, плюс в местном отделении его пробили по базе агентства по лицензированию водителей и транспортных средств. Пару месяцев назад Петерсен получил три штрафных балла за превышение скорости, и его права вернули по этому адресу.
– Ясно, – сказал Рэй, – остается надеяться, что он дома. – Он повернулся к встрепенувшейся группе поддержки: – Арест Петерсена крайне, подчеркиваю, крайне важен не только в связи с делом Джордана, а прежде всего ради безопасности Дженны. Она много лет терпела от Петерсена побои, пока не ушла него от после того наезда на ребенка.
Полицейские в комнате закивали; выражение лиц было одинаковым – угрюмая решимость. Все понимали, что за фрукт этот Йен Петерсен.
– В общенациональной базе он тоже есть – официальные предупреждения за нанесение побоев и две судимости – за вождение в пьяном виде и за дебош, – продолжал Рэй. – Я не хочу пускать дело Петерсена на самотек, поэтому немедленно отправляйтесь по этому адресу, сразу наденьте на него наручники и выводите. Ясно?