— Разве тебе здесь плохо? — Он посмотрел на ссадины на ее лице. — Считай, что это каникулы. Тебя нет ни для кого, кроме меня.

Ивона растрогалась. Она позволила себя ласкать. Однако когда он расстегнул первую пуговицу на ее блузке, она стала жаловаться.

— Ни телевизора, ни Интернета. Даже телефона нет.

— Сразу бы поймали сигнал.

— Ну, так организуй мне новый номер.

— Я работаю над этим, — отшутился он.

У Ивоны промелькнула мысль, что Квак, как всегда, на мели. Она пригляделась к нему, с трудом сдерживая разочарование.

— Петр знает?

Кивок.

— Назначено вознаграждение.

— Пятьдесят или сто?

— Пятьдесят. Все тебя ищут.

— Жаль, что не сто, — вздохнула она. — Старый жмот. Как тебе удалось пробраться сюда?

Квак не ответил.

— Ты ей доверяешь? — Он указал на фото Кинги с родителями, стоящее на комоде.

— А что, есть варианты? Я теперь одна из вас. Белоруска.

Квак отодвинул тарелку. Ивона спросила, не хочет ли он добавки. Тот покачал головой.

— Ты знаешь, что та машина была паленая?

— Краденая?

— Люди говорят, что она связана с какими-то давними убийствами. Надо было утопить ее в болоте. В ней будут наши следы. А та баба на голубой тарантайке, что там оказалась, — из полиции. Из-за нее могут быть проблемы.