2. Он начал вести себя совершенно ненормально. Черт-те что проделывал над моим телом — подсыпал наркотики мне в напитки, а когда я спала, делал мне уколы. Просыпаясь совершенно разбитой, со следами уколов, я вначале не могла понять, что происходит. Он заявил, что у меня малокровие и это следы сыпи, вызванной беременностью, — просто лопнувшие капилляры. Я поверила ему — ведь он уверял меня, что занимался на подготовительных медицинских курсах в Йеле. Но однажды я проснулась как раз в тот момент, когда он пытался сделать мне инъекцию какой-то коричневой жидкости, выглядевшей отвратительно, — теперь я уверена, что это были фекалии. Очевидно, он дал мне перед этим слишком мало снотворного, а возможно, я уже привыкла, и мне нужна была бо́льшая доза, чтобы отключиться. Он принялся объяснять, что инъекция необходима для моего здоровья — это какое-то органическое витаминное тонизирующее средство.

Я была молода и верила всему, что он говорил. Но вскоре поведение Чипа стало уж слишком странным, и я ушла и попыталась жить с моей матерью, но она все время была пьяной и не хотела принимать меня. Кроме того, я думаю, Чип заплатил ей, потому что именно тогда она накупила уйму новой одежды. Мне пришлось вернуться к нему, и по мере того, как увеличивался срок моей беременности, Чип становился все более подлым и жестоким. Однажды он закатил настоящий истерический припадок, орал, что ребенок погубит наши отношения и что от него надо отделаться. Затем он вообще заявил: это не его ребенок, что было просто смешно — до нашей встречи я была девственницей и никогда ни с кем не болталась. Через некоторое время в результате всех тягот, на которые Чип обрек меня, случился выкидыш.