– Нет, – быстро отвечаю я. – Я позвоню ей и признаюсь, что все напутала. Что я вообще забыла, какой ты. Мол, думала, что ты не Бен, но ошибалась.

Он молчит, и мне уже кажется, что он почти сдался, но тут он говорит:

– Она ни за что не поверит.

– Поверит! – заявляю я, хотя уверена в обратном. – Обещаю тебе.

– Ну зачем ты позвонила ей, зачем? – Его лицо вдруг искажается от гнева, и он снова больно хватает меня за плечи. – Ну зачем, Крис? Мы ведь отлично жили до этого. Прекрасно! – Он снова трясет меня. – Почему? Ну почему?

– Бен, мне больно!

Он ударяет меня. Я отчетливо слышу шлепок ладони по своей щеке, и лишь потом приходит боль. Голова мотнулась в сторону, и нижняя челюсть болезненно щелкает о верхнюю.

– Не смей больше так называть меня! – шипит он.

– Майк, – быстро говорю я, словно пытаясь исправить оплошность. – Майк!

Он никак не реагирует.

– Меня достало быть Беном! Теперь называй меня, как прежде, – Майк. Тебе ясно? Поэтому мы и вернулись сюда, в это место. Чтобы оставить все остальное в прошлом. Ты написала в дневнике, что если только тебе удастся вспомнить, что произошло в этом номере в тот день, то ты вспомнишь и все остальное. Что ж, я выполнил условие, Крис. Мы здесь. Давай вспоминай!

Я не верю своим ушам:

– Ты хочешь, чтобы я вспомнила?

– Да! Конечно хочу! Я люблю тебя, Кристин. И я хочу, чтобы ты вспомнила, как любишь меня. Хочу, чтобы мы снова были вместе. Как полагается. Как мы заслужили. – Он замолкает, а потом продолжает шепотом: – Я больше не хочу быть Беном.

– Но…

– Завтра, когда мы вернемся домой, ты будешь называть меня Майком. – Он пристально смотрит на меня и снова встряхивает; его лицо близко-близко. – Поняла? – Я чувствую его тяжелое дыхание, к которому примешивается что-то еще; кажется, он выпил. – У нас все будет хорошо, да, Кристин? Все наладится.

– Наладится? – Моя голова раскалывается, из носа что-то течет, наверное кровь; от спокойствия не осталось и следа, и я в ярости кричу, переходя на визг: – Ты хочешь, чтобы я вернулась домой? Чтобы все наладилось? Ты что, совсем рехнулся?!

Он протягивает руку, чтобы зажать мне рот, и я чувствую, что моя левая рука свободна. Я подаюсь вперед и бью его по лицу, несильно, но, как видно, неожиданно. Он падает навзничь, выпуская мою правую руку, и я вскакиваю на ноги.

– Сука! – кричит он, но я перешагиваю через него и хочу добраться до двери.

Я успеваю сделать три шага, и он хватает меня за щиколотку. Я падаю. На моем пути – стул, задвинутый под туалетный столик. Я ударяюсь об него головой. С одной стороны, к счастью, он смягчает мое падение. С другой – мое тело при падении неестественно выворачивается, спину и шею пронзает боль, мне кажется, я что-то сломала. И все-таки я ползу к двери, хотя он держит меня за ногу. Он дергает меня к себе, а потом тяжело падает сверху всем телом, так что его губы оказываются в сантиметре от моего уха.