Подал голос Адам Маккерди, начальник пресс-службы:

— Сегодня во второй половине дня у шефа пресс-конференция с призывом информировать нас о пикапе, лодке и прицепе. За соответствующую награду. Он объявит, что в убийстве Таниты Доннер виновен Верджил Шук, но у полиции нет ничего, что связывало бы его с похищениями Беккера и Нанн. А значит, подозреваемый в них все еще на свободе. Будет также озвучена любая новая информация, относящаяся к делу.

Гонсалес кивнул.

— Разосланы сигналы тревоги на пикап и лодку, осматриваются причалы. — Он полистал папку. — Казначейство пока работает над серийными номерами банкнот, чтобы определить точку обращения. Зона сужена до банка в районе Сан-Франциско. Так, теперь по гамбургеру… — Гонсалес взял еще один листок с данными. — Тоже не особо. Поскольку этикетка была повреждена, подтвердить получилось лишь покупку в пределах города. Примерно то же по лодке и прицепу: как и у пикапа, никаких изменений в листе регистрации. Все значится на Урлихе.

Пока Гонсалес излагал суть дела, Сидовски доел сандвич, нацепил очки и стал помечать контуры своих брезжащих выводов и догадок, очерчивая конфигурацию того важнейшего ракурса, который он, по всей вероятности, проглядел. Этот внутренний пазл пытался сложиться во время обратного перелета из Вест-Пойнта, вертясь в подсознании, в то время как внизу сонно плыло лоскутное одеяло из виноградников, пастбищ, садов, поселков и городских окрестностей. По внутренней связи общаться было затруднительно, и весь путь до Сан-Франциско каждый под рокот мотора сидел наедине со своими мыслями. Теперь здесь, в совещательной, Сидовски вновь прокручивал те мысли в голове, пытаясь ухватить не дающий покоя, но беспрестанно ускользающий ключевой вывод.

Как он давно не разговаривал со своими дочерьми — а все из-за этого дела, которое забирало без остатка все время и мысли. Событие на всю страну. Девочки звонили ему регулярно; почти каждый вечер по возвращении домой на автоответчике помигивал красный огонек.

«Але, папа? Видели тебя по телевизору. Надеюсь, ты там держишься молодцом», — голосом, похожим на материн, говорила Дженева, старшая.

Следом отзванивалась вторая, Ирэн, всю дорогу младшенькая в семье: «Привет, пап. Я знаю, ты занят, но позвони нам, когда будет возможность. Ой, тут еще Луиза хочет сказать. Давай, милая».

«Деда, привет! А я тебя по телику видела. Я тебя люблю».

Перезванивать извечно не позволяла разница во времени. Свободное время редко выпадало даже на то, чтобы проведать своего старика. Не получится скорее всего и с посещением Сиэтлского шоу птиц.