– Так ты что, хочешь, чтобы мы стали охотниками на вампиров? Ты, я и Ларри? Заточили б колья и… Не, ты меня, конечно, извини, но я как-то не того…

Первая реакция Лакке при виде их недоверчивых отстраненных лиц —

Виржиния бы мне поверила.

И боль снова выпустила когти. Он-то ей не поверил, вот она и… Он бы куда охотнее отсидел срок за эвтаназию, чем теперь жить всю жизнь с этим зрелищем, выжженным на его сетчатке:

Тело ее извивается в постели, кожа чернеет, дымится. Больничная рубаха задирается, обнажая лобок. Скрежет стальных пружин, когда бедра выгибаются, подпрыгивают на кровати в безумном соитии с невидимым любовником, пока пламя пожирает ее ляжки, и она кричит, кричит… Вонь паленых волос, жженой кожи наполняет комнату, ее полные ужаса глаза встречаются с моими и через мгновение раскаляются, белеют и лопаются…

Лакке выпил больше половины содержимого бутылки. Морган и Ларри возражать не стали.

«…Панталонис».

Лакке попытался встать с дивана. Затылок налился тяжестью. Он оперся о стол, поднялся. Ларри тоже встал, чтобы ему помочь.

– Черт, Лакке, ты бы хоть поспал.

– Не, пойду домой.

– И что тебе делать дома?

– Да так, есть одно дело.

– Только не говори, что оно имеет отношение ко всей этой истории.

– Нет-нет.

Морган вернулся с балкона, пока Лакке ковылял к выходу.

– Слышь? Куда это ты намылился?

– Домой.