– Я тебя провожу.
Лакке обернулся, с трудом пытаясь удержать равновесие и хоть немного протрезветь. Морган подошел к нему, распахнув руки, словно готовый в любую минуту его подхватить. Лакке покачал головой и похлопал Моргана по плечу:
– Мне надо побыть одному. Одному, понимаешь? Не волнуйся.
– Ты точно справишься?
– Точно.
Лакке кивнул несколько раз подряд; чувствуя, что его заело, усилием воли остановил трясучку, чтобы поскорее убраться, затем повернулся, вышел в прихожую и надел ботинки и пальто.
Он понимал, что напился, но с ним это случалось уже столько раз, что он приучил свое тело действовать независимо от мозга, на автопилоте. Он даже, пожалуй, смог бы сыграть в спичечный домик, не дрогнув рукой, по крайней мере какое-то время.
Из глубины квартиры доносились голоса приятелей.
– Может, нам все-таки стоит…
– Да не. Если он говорит, что хочет побыть один, значит нужно оставить его в покое.
Они вышли в прихожую его проводить, неловко обнялись на прощание. Морган взял его за плечи, наклонил голову, заглядывая ему в глаза, и сказал:
– Только без глупостей, слышь? Если что – ты знаешь, где нас искать.
– Да-да. Нет-нет.
Выйдя из подъезда, он немного постоял, глядя на солнце, повисшее над кроной сосны.
Смерть Виржинии, вся эта чудовищная сцена свинцом засела у него в груди, там, где раньше было сердце, заставляя его сутулиться, пригибаться к земле под немыслимой тяжестью. Сумеречный свет над городом казался насмешкой. Одинокие прохожие, спокойно передвигавшиеся в солнечных лучах… Насмешка. Как ни в чем не бывало они разговаривали о житейских вещах, будто бы им не грозило… где угодно, в любую секунду…