* * *

Веллер метался по квартире, как зверь в клетке. Он точно знал, чем сейчас занимается Анна Катрина, и чувствовал, что должен быть рядом, прикрывать ей спину. Да, он предпочел бы поехать с ней. Ходить по гостиной вокруг книжной полки было просто невыносимо.

Неужели Анна Катрина действительно прикончит убийцу отца?

Веллер был против смертных приговоров, Анна Катрина тоже. Уббо Гейде всегда выступал против избыточной власти полиции и тем более смертных приговоров. Мнение коллег по этому вопросу было единогласным. Но сейчас – совсем другой случай. Веллер считал, государство коварно воспользовалась своей монополией на насилие. Они отпустили осужденного убийцу, дали ему кучу денег, новое имя и документы.

Возможно, у них были свои причины, но теперь старые правила игры больше не действуют. Если государство или влиятельное государственное подразделение ставят себя выше закона, гражданам приходится брать дело в свои руки.

Анна Катрина сейчас восстанавливает справедливость, действуя от лица некоррумпированных сил полиции, подумал Веллер.

О да, он бы с легкостью мог произнести для жены жалостливую защитительную речь, но в глубине души внутренний голос предвещал Веллеру: все может обернуться катастрофой. Без лишних эмоций, при свете дня, их решения могут показаться большой ошибкой.

Ему хотело позвонить Анне, поговорить, но любая связь – риск выдать место ее расположения.

Веллер чувствовал близость жены. Закрывал глаза и словно оказывался в машине рядом с ней. Если все идет по плану Уббо, Анна сейчас едет в «Фольксвагене» Ребекки Симон, ассистента врача.

Они устроили своего рода поисковую игру, постоянно оставляя ложные следы, чтобы запутать коллег.

Снаружи подъехали две машины. В одной остались сидеть два человека, наблюдая за домом. Из другой вышел Хуберкран и позвонил в дверь.

Веллер открыл.

– Я могу войти? – спросил Хуберкран.

Веллер пригласил коллегу жестом и сказал: «Конечно», хотя выражение его лица говорило об обратном.

Веллер надеялся, Хуберкран не станет Иудой.

– Франк, – начал Хуберкран, явно не собираясь садиться, – мы давно знаем друг друга. Давай начистоту.

– Разумеется. Начистоту.

– Эти дни выдались тяжелыми, а последние несколько часов стали настоящим кошмаром.

– К чему ты клонишь?

Бывший коллега из Франции, владелец частной фирмы, спросил: