* * *

Карола Гейде везла коляску мужа по рождественской ярмарке. Некоторые киоски уже закрывались.

– Я бы лучше сразу отвезла тебя обратно на Вангероге, но паромов сегодня уже не будет, а следующий авиарейс только рано утром. На нем и отправимся.

– Я пока не могу вернуться, – возразил Уббо. – Дела еще не закончены. Я должен остаться, пока…

Карола остановилась перед украшенной к Рождеству витриной и повернула кресло так, чтобы Уббо видел свое отражение.

– Посмотри на себя. Так больше нельзя. Как ты думаешь, чем все закончится? Если вы будете продолжать в том же духе, то все загремите в тюрьму.

Он избегал смотреть на свое отражение.

– Мы не попадем в тюрьму, Карола. Мы боремся за справедливость.

Она поджала губы.

– Я уже не понимаю, где справедливость.

– Да, и это наша вина. Мы не смогли четко расставить границы. И теперь должны это исправить.

Она вздохнула.

– Что сейчас будет делать Анна Катрина? Ты тоже несешь ответственность. Теперь она осуществит то, чего так давно хотела?

Она не смогла произнести, что именно, и Уббо тоже.

– Да, – сказал Уббо, – боюсь, она поведет себя по Ветхому Завету.

* * *

Юстус был не создан для физического труда. Этот дурацкий костюм, противогаз на лице и еще снежинки… Водопроводную трубу покрывала толстая корка льда. Все, к чему он прикасался, было холодным и мокрым, и он чувствовал отвращение, несмотря на защитный костюм. Ему так хотелось снова оказаться за компьютером, следить за таблицами курсов акций и управлять миром с помощью мышки. Здесь все было слишком конкретным…

Окошко противогаза запотело. Он приподнял его, чтобы впустить немного свежего воздуха. Вдыхать ледяной воздух было почти больно.

* * *

Инга с бейсбольной битой вернулась к кровати Гроссманна. Он догадался, что представление предназначалось ему. Его ждала такая же участь. Инга просто так его не застрелит. Владимира и Бориса она тоже могла просто прикончить. Но нет – она переломает им каждую косточку этой проклятой дубиной.