Ванья наблюдала за ним, чувствуя себя уже не столь уверенной в том, что поступила правильно. Она не виновата в том, что Мария и Николь сидят в красной машине, но виновата в том, что они сидят там без Себастиана.

– Прости, если я напортила, – сочла она необходимым сказать. – Я сделала это, в общем-то, и ради тебя, и ради них.

Он посмотрел на нее, держа трубку возле уха и ожидая ответа из диспетчерской. Поначалу казалось, что он собирается огрызнуться, но он не стал. Отвел взгляд и посмотрел в окно.

– Я вообще не понимаю, какое тебе было до этого дело.

Она кивнула. Не ответила. Только сильнее надавила на газ, будто скорость могла отменить все содеянное.

Мария сидела на заднем сиденье вместе с Николь.

Машина была тщательно вычищенной и безликой: на полу – пусто, в ящичке между передними сиденьями – чистота и полное отсутствие пыли. Обычно Мария ездила на совсем других машинах. Там всегда валялись игрушки из Макдоналдса, бумажки и прочий мусор. Пийя включила радио. Первый канал, передававший научную программу о новых фарватерах в Баренцевом море, которые начинали открываться в связи с климатическими изменениями. Мария почти не слышала, о чем там говорилось. Николь, съежившись, сидела вплотную к ней и ни разу не пошевелилась с тех пор, как они покинули Грев-Магнигатан. Едва сев в машину, она сразу прижалась к ней как можно теснее, и через мгновение уткнулась лицом ей под мышку. Будто хотела исчезнуть с лица земли. Мария обняла ее, чтобы успокоить.

– Ничего страшного, лапочка, – прошептала Мария. – Все будет хорошо.

Николь не пошевелилась.

Мария раскаивалась. Было глупостью вести разговор с Себастианом при Николь. Следовало подумать. Избавить девочку от сцены разрыва. Не говорить всего. Не устраивать такой драмы. Но она была зла и неотчетливо соображала. Чувствовала себя преданной. Она впустила его в свою жизнь, и поэтому реакция на ложь и разоблачения была соответственной. Ничего удивительного, но вредно для Николь, которая еще больше сблизилась с Себастианом. Она продолжала шептать дочери. Пыталась достучаться до нее.

Пийя посмотрела на нее в зеркало заднего вида с удивлением.

– Что-нибудь случилось? – спросила она.

Мария покачала головой.

– Нет, она просто слегка разволновалась. – Мария чувствовала, что нет никаких причин рассказывать Пийе Флудин о Себастиане. Ей не требовалось, чтобы еще какие-то люди давали ей советы или пытались помочь. Она решила, что отныне станет решать проблемы сама.

– Но она по-прежнему не разговаривает? – продолжила Пийя, пытаясь не выдать голосом любопытства, но безуспешно. Мария поняла. Немота Николь, вероятно, будет темой, которой в ближайшее время интересоваться станут многие.