– Может, он хотел. Есть и другие, – Кармен просматривала стопку. Она передала еще несколько, показывая на отметки. Потом еще.

Почти на каждой карте, побледневшие от времени и написанные все более дрожащей рукой, присутствовали слова: «С Аароном». Избранный маршрут, который они должны были пройти вместе. Упрямство отца, отказывающегося принимать категоричный отказ. Эти слова выражали желание чего-то иного.

Фальк прислонился к изголовью кровати. Заметив, что Кармен смотрит на него, он покачал головой. Подумал, что не сможет произнести ни слова.

Кармен протянула руку и положила ее на его ладонь.

– Аарон, все в порядке. Я уверена, он знал.

Фальк сглотнул.

– Сомневаюсь.

– Конечно, знал, – Кармен улыбнулась. – Родители и дети запрограммированы любить друг друга. Он знал.

Фальк посмотрел на карты.

– Но ему лучше удавалось это показывать, чем мне.

– Ну. Может быть. Но ты такой не один. Думаю, родители часто любят детей сильнее, чем те их.

– Может быть, – Фальк вспомнил родителей Сары Сонденберг и то, в какую бездну им пришлось нырнуть ради дочери. Что там сказал Кинг? «Нельзя недооценивать, как далеко могут зайти люди ради своих детей».

На грани сознания Фалька снова завертелась какая-то мысль. Он моргнул. Что его так беспокоит? Он попытался ухватить мысль, но она никак не давалась. Компьютер все еще лежал открытым рядом с Кармен, на его экране все еще отображались фотографии.

– Дай-ка еще раз взглянуть, – Фальк притянул ноутбук и пролистал снимки Элис Рассел, на этот раз внимательнее. Ему не давала покоя какая-то маленькая деталь, но он не понимал, какая именно. Посмотрел на ее пожелтевшую кожу, отвисшую челюсть. Ее ничем не защищенное лицо казалось почти расслабленным, и она, как ни странно, выглядела моложе. Завывание ветра внезапно зазвучало совсем как плач Марго Рассел.

Фальк все искал. Посмотрел на сломанные ногти Элис, грязные руки, лохматые волосы. На разбросанный вокруг нее сор. И снова для него что-то будто мельком вспыхнуло. Фальк остановился на последнем снимке и наклонился ближе. Под ногу попал старый кусок полиэтилена. Возле волос валялись грязные остатки разорванной обертки от еды. Он увеличил масштаб.

За линию куртки зацепилась порванная красно-серебряная нить.

При виде этой нити вспышка превратилась в пламя. И внезапно вместо Элис и Марго Рассел в воображении Фалька предстала другая девушка, столь хрупкая, что казалась почти невесомой, с безостановочно плетущими нечто красное и серебряное пальцами.

Зацепившийся за молнию браслет. Голое запястье. Загнанное выражение в запавших глазах дочери. И виноватое – на лице ее матери.