Его обманули. Центр его обманул. Организация, в которую он верил, которой поклонялся. Был счастлив, что ему выпало счастье быть в первых рядах борцов за мировую справедливость.
Картины чернобыльской катастрофы в 1986 году… Четвертый реактор около украинского городка Припять взлетел на воздух. Ошибка конструктора в сочетании с так называемым человеческим фактором. Радиоактивное облако разнесло ветром чуть не по всей Европе. Данные о количестве погибших сильно отличались в зависимости от того, у кого спросить. Официальные источники называли цифру – пятьдесят человек погибли непосредственно после аварии. «Гринпис» утверждал – как минимум девяносто тысяч. А в русской статье, которую он недавно прочитал, названа ужасающая цифра: пострадал один миллион человек.
Лейкемия, рак щитовидной железы, гортани – только несколько из заболеваний, выкосивших множество людей, прежде всего в Беларуси и на Украине.
Санация ведется до сих пор. Ведутся работы по сооружению гигантского саркофага, в котором будет похоронен искалеченный реактор.
Или «Фукусима» в Японии. Совсем недавно, в 2011 году. Землетрясение и гигантское цунами разрушили резервные генераторы, обеспечивавшие охлаждение реактора.
Приток воды в реактор прервался. Результат – цепная реакция и чудовищные взрывы водорода.
Он вспомнил модель в ванной: стакан с зубными щетками на дне ведра с водой.
Ей всего шесть, но она задала совершенно правильный вопрос:
«Почему урановые дрова должны быть под водой?»
«Чтобы они не были слишком горячими. Вода нужна для охлаждения».
«А если вода кончится?»
Вот именно. Что будет, если кончится вода?
Уж кто-кто, а Хайнц знал ответ совершенно точно.
Если что-то подобное произойдет здесь, на «Форсмарке», половина Упланда станет непригодной для жизни на столетия. Тысячи людей заболеют раком, поля опустеют, а Балтийское море превратится в гигантское кладбище, где бессмысленно мечутся немногочисленные рыбы-мутанты.
Соня положила руку ему на плечо.
– Хайнц… я волнуюсь за тебя. Тебе надо поехать домой и отдохнуть.
Хайнц понял, что криком ничего не добьешься, – все решат, что он спятил.
Он понизил голос: