Мила ненавидела Паскаля за то, что он обрек ребенка на тюрьму, полную страха и насилия, ради самообмана, чистой иллюзии: словно бы никогда и не было той роковой минутной рассеянности, которая стоила мальчику жизни.

Но Джошуа не огорчился, услышав ответ матери: просто принял к сведению.

– Значит, ты просто пришла попрощаться со мной…

– Нет, я хотела, чтобы ты узнал, как я тебя люблю. Любила и буду любить всегда.

– Всегда? – чуть ли не изумился мальчик.

– Всегда, – подтвердила мать.

– Теперь, когда я это знаю, мне гораздо лучше, спасибо.

– Но я должна попросить тебя об одолжении… Я хочу, чтобы ты помог этой женщине.

Мальчик в красной футболке обернулся к Миле:

– Хорошо, я тебе помогу, но сначала выведи маму: не хочу, чтобы она видела.

Бывший агент полиции объяснила Мэри Морган, как выйти из игры.

– Сними очки, потом сразу приляг, чтобы прошло действие наркотика; после примешь ниацин.

– Хочу его поцеловать… Можно?

Вряд ли, подумала Мила, она что-то почувствует, но отговаривать не стала.

Мэри подошла к сыну. Прижалась губами к его лбу, закрыла глаза. Джошуа сделал то же, а когда открыл глаза, мама исчезла.

Несколько секунд прошло в полном молчании. Потом мальчик в красной футболке снова взглянул на Милу.

– Я должна выяснить, что случилось с Алисой, – сказала та.

– В его власти изменять людей, – кивнул Джошуа, имея в виду Подсказчика. – Ты уверена, что хочешь знать?

Но обратного пути уже не было.