Карл удивился этому обстоятельству и приподнял куртку. Под ней лежали мобильный телефон Розы и еще несколько вещей, от вида которых оба опешили. Пластмассовая корзинка с лекарствами, из которых запросто было составить смертоносную микстуру, бритвенное лезвие и кое-что еще более зловещее: письмо, написанное Розой от руки.
– О нет, – прошептал Ассад, после чего тихо произнес короткую молитву на арабском языке.
Карлу пришлось взять себя в руки и прочитать вслух:
«Дорогие сестры!
Проклятие довлеет надо мной бесконечно, так что не сомневайтесь в моей смерти…» – так начиналось письмо.
Мёрк почти не дышал, читая остальное. В течение целой минуты они молча смотрели друг на друга. Что тут можно было сказать?
– Письмо датировано двадцать шестым мая, Карл, – наконец прервал тишину Ассад; никогда еще его голос не выражал такой обреченности. – Это был четверг, день ее выписки из больницы. Мне кажется, после написания записки она сюда уже не возвращалась. – Он вздохнул. – Ее тело может быть где угодно. И еще она… – Он не смог закончить фразу.
Мёрк еще раз окинул взглядом комнату. Видимо, вандальными действиями Роза стремилась продемонстрировать разрушение своего сознания. Она как будто хотела показать окружающим, что тут не о чем было печалиться и нечему удивляться.
– Она была такой умной и хитрой, Карл, что вряд ли мы когда-нибудь обнаружим ее тело. – «Гусиные лапки» в уголках глаз Ассада разгладились, брови дрожали, как и губы.
Мёрк взял сирийца за плечи.
– Все это очень печально. Действительно очень печально, мой милый друг.
Ассад посмотрел Карлу в глаза. Взгляд его был необычайно мягким, даже благодарным. Кивнув, он взял письмо в руки, чтобы прочитать самому.
– Под ним лежит какая-то записка, – заметил Карл. Он взял ее и прочитал вслух:
– Что-то я ничего не понимаю… Зачем ей куда-то уходить, чтобы совершить самоубийство, если она решила передать тело на донорские органы и научные исследования?