Это должно было бы обнадежить меня, но не обнадеживает.

– Я могу сказать точно одно: девицы заготовили свои рассказы заранее. Изабель и Лия поддержат все, что скажет Патси. Из чего следует, что слово Надин, что бы она ни сказала, будет против слова Патси и ее подруг. А в настоящий момент мы пока даже не можем вставить их в общую картину, не говоря уж о том, чтобы предъявить им обвинение.

– За этих пятнадцатилетних девиц взялась половина криминального отдела Управления полиции долины Темзы, – вздыхает Галлахер, – а мы даже не можем разбить их алиби, черт побери!

* * *

– Констебль Сомер?

Это Нина Мукерджи, стоящая в дверях кухни дома Эпплфордов.

Криминалисты начали сверху. Комната Надин, комната Дианы, комната Фейт, ванная. Собирая улики в пакеты, помечая их бирками. И вот теперь они на кухне, в каких-нибудь двадцати шагах от Сомер, сидящей рядом с Дианой Эпплфорд, которая отчаянно старается притвориться, будто с интересом смотрит древнюю серию «Закона и порядка».

– Можно вас на минутку?

Нина старается сохранить тон небрежным, однако Эрика сразу же понимает, что дело серьезное. В противном случае ее не позвали бы.

Диана встревоженно оборачивается.

– Все в порядке, миссис Эпплфорд, я сейчас вернусь.

Нина проводит Сомер на кухню. Там на столе разложено содержимое ящика со столовыми приборами.

– Я как раз собиралась обработать это, но решила, что ты должна сначала взглянуть.

У ножей металлические рукоятки и зазубренные лезвия.

– Что тут происходит? – Диана Эпплфорд переминается на пороге, ее лицо бледно-зеленое в свете люминесцентной лампы под потолком. – Это же просто кухонные ножи, черт возьми, – говорит она. – В этом проклятом городе таких сотни. Тысячи!

– Знаю, – говорит Сомер, – просто так положено…

– Что я скажу Фейт? – дрожащим голосом спрашивает Диана. – Она отказывается возвращаться домой. Не желает даже говорить со мной.

– Послушайте, возможно, так оно и к лучшему, – говорит Эрика, подходя к ней. – Дайте ей время. Ей сейчас тяжело – как и всем вам.

На лестнице слышны шаги, в коридоре звучат приглушенные голоса. Негромкие, но все же достаточно отчетливые, чтобы разобрать слова.

– Вы собрали всю одежду? – Это голос Клайва Конвея, он говорит с экспертом-лаборантом.