На этот раз она решила звать, сколько хватит сил, минимум две минуты. Может быть, три. Но через какое-то время ее зов перешел в крик, и сколько бы она ни пыталась себя сдержать, ее охватило отчаяние.

Она понятия не имела, как долго кричала. Но она кричала. Так громко, что они должны ее услышать, даже если просто находятся рядом с домом. Первый раз она кричала, спасая свою жизнь, и хотя прекрасно понимала, что только порвет связки, не могла остановиться.

И только когда она дрожащими руками подняла бутылку, отвернула пробку и сделала первый глоток, она, наконец, смогла заставить себя замолчать. Как же ей хотелось. Она проглотила и вздрогнула от удовольствия, а по всему телу разливалось обжигающее тепло. Она отхлебнула еще, на этот раз побольше, и никак не могла понять, почему так долго ждала.

104

104

Теодор сделал все, о чем они попросили. И свою часть, и немного больше. Он стоял на стрёме, и по договоренности все должно закончиться и остаться позади. Кошмар должен, наконец, завершиться, и каким бы страшным и реальным он ни был, через несколько лет он будет восприниматься именно как кошмар, а еще через несколько лет даже не как кошмар.

Во всяком случае, так утверждал тот самый Хенрик-дьявол. Но все полетело к черту, и сейчас он в полном одиночестве бежит ночью со сломанным носом, разоблаченный как один из них. Проклятый больной убийца в маске, который набрасывается на совершенно невинных людей и наслаждается видом их страданий. Черт возьми, какие свиньи…

Он не знал, что они сделали на этот раз, кроме того, что прогремел какой-то взрыв. Хотя никакого взрыва он не слышал и на самом деле вообще не хотел об этом думать. Он только хотел стереть все из памяти и полностью перезагрузиться.

Эти сволочи просто его бросили. Вместо того чтобы помочь с женщиной-полицейской, они взяли и смылись, хотя он согласился им помогать. Он, который на самом деле не имел к этому ни малейшего гребаного отношения.

Но они получат. Черт возьми, они у него получат. Включая Александру. А ведь он был в нее влюблен. Они могут идти к черту, все четверо. Или нет, он позаботится о том, чтобы отправить их в ад. Они могут сколько угодно протестовать. Пистолет-то у него.

Больше ничего не имело значения. Дело дрянь. Сам он дрянь. Таким он всегда был. Бракованный с первого дня. И никакие улучшения в мире ему не помогут. Порченый продукт, который надо списывать.

Теодор уже бежал достаточно долго по страшно длинной дороге и мог только надеяться, что бежит в нужную сторону. Так и было, поскольку на указывающем направо дорожном щите над ним было написано Хельсингборг – маленькая чванливая дыра, которая пытается что-то из себя строить. И, тем не менее, указатель придал ему сил, и всего лишь через несколько минут он увидел паромный причал в ста метрах от себя. К парому выстроились длинные автомобильные очереди, необычайно длинные для ночи пятницы. Или какие-то рейсы отменили, или паром отойдет в любую минуту.