9

Когда они изложили план Данте врачу и опекуну Чезаре, тот отнесся к его замыслу гораздо терпимее, чем Коломба.

– Келоиды, особенно на ступнях, – явление очень неприятное, – сказал он. – И когда Чезаре играет в футбол, они воспаляются. Я просил его родителей оплатить лазерное лечение, но они сказали, что в этом нет необходимости и со временем рубцы заживут.

– Вы можете дать разрешение на операцию? – спросила Коломба.

– Да, – ответил врач. – При условии, что я буду лично контролировать, какому лечению, где и как его подвергнут.

– Проходить все будет здесь. Если не возражаете, Данте уже снял всю спа-зону, которая сейчас закрыта для посетителей, и операцию можно будет провести на массажной кровати. Все будет простерилизовано, а вы, разумеется, будете присутствовать и, если посчитаете, что операция не удовлетворяет требованиям санитарии, сможете ее прервать.

Врач на мгновение задумался.

– Когда мы можем это сделать?

– Если вы согласны, то прямо сейчас, – ответила Коломба.

– Ничего себе. – Врач наклонился к ней. – Простите, но господин Торре, случайно, не Тони Старк[43] инкогнито?

Коломба вежливо улыбнулась – она не знала, кто такой Тони Старк, – и, попрощавшись, сообщила начальнику «Shadow», что можно приступать.

Когда она вернулась в люкс, на террасе вместе с Данте, пересчитывая освещенные окна зданий напротив, сидели Чезаре и Лука. Мауджери-старший неловко примостился на кушетке с чашечкой кофе в руке.

– Я сказал господину Мауджери, что Луке лучше остаться, чтобы поддержать своего друга, – сказал Данте. – А уехать он сможет завтра утром.

– Совершенно согласна, – поддержала его Коломба.

– Ладно, будь по-вашему, но я, честно говоря, не понимаю, что происходит, – недовольно сказал Мауджери. – Сначала вы заявляетесь ко мне домой, потом уговариваете нас приехать сюда, будто это вопрос жизни и смерти. Возможно, мне надо было послушать своего адвоката, – он виновато улыбнулся. – То есть против вас я ничего не имею, и вообще, я многим вам обязан, но я не хочу, чтобы вы впутывали моего сына в свои мудреные дела.

– Вам кажется мудреным, что ваш сын поддерживает друга? – с любопытством антрополога спросил Данте.

– Нет, – поторопился ответить Мауджери, – но я бы предпочел, чтобы Лука жил дальше и перестал ворошить прошлое.

Данте прищурился:

– То, что с ним случилось, не так уж просто забыть. И вы, на мой взгляд, волнуетесь куда больше сына. Что вас так беспокоит?

– Ничего! – Мауджери сидел как на иголках. – Я забочусь только о сыне.