Она искоса глянула на него.

— Короче. В наш последний уикенд вместе мы поссорились, я перестала с ним разговаривать и пошла спать. Решила для себя, что пора нам расстаться. Думала, он ляжет на диване. Но ночью он пришел, разбудил меня и попытался, ну… ты понимаешь. Но у него не получилось со мной справиться. Врезала ему по яйцам. Он взбесился, начал орать, особенно после того, как я сказала, что если по закону, то это попытка изнасилования. Потом объявила ему, что между нами все кончено, а он разрыдался. В итоге выставила его из дома, такое наступило облегчение, когда он ушел наконец. Мне просто хотелось забыть о нем навсегда.

— Но он, конечно, никуда не делся?

— Нет. Я тогда жила на западе, куда меня распределили после училища. Он постоянно приходил ко мне, колотил в дверь, звонил мне не переставая. Начальство проявило чуткость. Меня перевели обратно домой, и я стала жить с родителями. Думала, что туда он заявиться не посмеет, и какое-то время казалось, что так и есть. Я даже начала встречаться с другим парнем. С Грэмом. В конце концов мы с ним съехались. Он в итоге оказался полным мудаком, но в тот момент мне нужен был кто-то рядом. Тем не менее, как оказалось, этот урод за мной следил все это время. Я и не подозревала. Однажды вечером он подкараулил меня у дома родителей. Они уехали, и он знал, что я осталась одна. Взломал дверь, располосовал мне лицо, угрожал убить. Избил меня до потери сознания.

Она рассказывала все это сухим деловым тоном, как научили на сеансах психотерапии. Давалось это все равно нелегко. Разве что теперь она могла спокойно, без слез, рассказать свою историю. Слезы приходили потом, когда она просыпалась среди ночи в холодном поту, ежась от страха, и приходилось вставать и проверять замки на двери спальни, на входной двери и на всех окнах, несмотря на то что квартира находилась на шестом этаже.

— Моим родителям пришлось после этого продать дом. Сказали, что больше не смогут жить там, зная, что произошло со мной в моей собственной комнате. Наш дом, где жили вместе всю жизнь. Он не только лицо мне изуродовал.

В машине наступила тишина.

Эмма подождала еще минуту, а потом посмотрела на Фрэнка.

Тот, бледный, держался руками за приборную доску.

— Так что да, я хорошо понимаю, о чем говорят Дэли.

Фрэнк покачал головой.

— Прости. Я и понятия не имел.

Эмма пожала плечами.

— Не вижу причин распространяться на эту тему. Вряд ли это прибавит мне очков. Скорее, наоборот. Что от меня толку, если я даже сама себя защитить не смогла?

— И где он теперь?

— В тюрьме. Я иногда туда заезжаю.