– А я думал, вы уже на пути в Тель-Авив.

– Мы сидим в самолете, на вылете в аэропорту Кеннеди. Чертов псих из ХАМАСа подорвал себя в аэропорту Бен-Гурион. Так и сидим. И никто ничего не знает.

– Мне очень жаль.

– И мне, как, впрочем, и остальным трем сотням селедок в этом самолете. Но, увы, это мир, в котором мы сегодня живем. К этому привыкаешь, да?

– Наверное. Чем я могу быть вам полезен?

– Да ничем. Я просто тут подумал. Насчет вашего вопроса. Вам не интересно, узнал ли я имена?

Гурни насторожился. И решил, что стоит выйти из комнаты, подальше от прослушивающих устройств.

– Одну секунду. Моя жена спит. Я зайду в ванную – не хочу ее разбудить.

Гурни закрыл дверь ванной.

– Итак, что вы говорили?

– Бывает, что уголки моего сознания внезапно освещаются, когда я туда не лезу. И вот что-то всплывает, когда я не пытаюсь насильно это достать.

– Вы вспомнили имена?

– Нет, имена для меня пустой звук. Но я расскажу вам, что я вспомнил. Тем летом в лагере был тайный клуб. Из четырех мальчишек: Лев, Паук, Волк, Хорек.

– Я не очень вас понимаю.

– Лев, Паук, Волк, Хорек. Это были их клички. Весь лагерь был исписан этими четырьмя словами. Домики, палатки, деревья, даже мое каноэ. Красной краской из баллончика.

– И вы выяснили, кто были эти мальчишки?

– Нет. Хитрожопые засранцы. Может, другие мальчишки и знали, но я думаю, все их боялись. И никто ничего не рассказывал.

– Вы считаете, эти четыре парня как-то связаны с исчезновением того мальчишки?

– Кто его знает? Ваш визит заставил мои шестеренки крутиться, и вот что всплыло – четыре звериных клички. Я и подумал, что нужно вам позвонить.

– А полицейские, расследовавшие пропажу Скотта Фэллона, проверяли версию с “тайным клубом”?