Увидев, что покрывало отброшено в сторону, а кровать пуста, он перепугался.

Он тут же посмотрел на балконную дверь, но она явно была заперта. На стекле образовался тонкий слой снега.

– Мэдди, – позвал он.

Он осмотрел пол с обеих сторон кровати, и бросился в большую комнату, лихорадочно осматривая каждый угол.

На ее планшете заиграла драматическая мелодия с причудливым испанским ритмом.

Он решил перепроверить ванную, хотя был уверен, что Мадлен там не было.

Но оказалось, она там – в темном углу, он просто ее не заметил.

Она стояла, завернувшись в белое одеяло. Волосы ее были взъерошены. А взгляд сосредоточен на ванне.

Она медленно покачала головой.

– Я не понимаю.

Он подошел ближе к ванне и заглянул в нее.

– Чего ты не понимаешь?

– Как это может быть.

– Все может быть проще, чем ты думаешь, – произнес он.

Решив, что озадаченный вид Мадлен – хороший знак и что, вероятно, она готова воспринять рациональное объяснение, Гурни с жаром принялся объяснять, как человеческий разум способен “увидеть” то, чего на самом деле нет.

Она не особо его слушала, но он все продолжал.

– Часто бывает, что два очевидца одного и того же события дают абсолютно противоречивые описания. И оба совершенно уверены в том, что видели то, что видели. Но проблема в том, что то, что они “видели”, происходило не во внешнем мире, а у них в мозгу, в нейронных сетях.

– В ванне был труп Колина.

– Мэдди, все, что мы “видим”, – это совокупность новых данных, поступающих через наши глаза, и информации, которая уже хранится у нас в мозгу. Это почти как поиск в интернете. Ты забиваешь первые несколько букв, а он предлагает тебе слова, начинающиеся с этих букв, которые хранятся в оперативной памяти. Но когда мы нервничаем и наш мозг пытается работать быстрее, иногда он ошибается. Создает неправильную картинку. А нам кажется, что мы ее видим. Но на самом деле ее нет. Мы можем поклясться, что видели ее, но на деле она существует только у нас в голове.

Мадлен оглядывала ванную комнату.