Сюзанна лежала, свернувшись калачиком, волосы разметались по подлокотнику дивана; сейчас в полумраке она выглядела точь-в-точь как в детстве, будто устала после целого дня игр. Леон сидел на полу, опершись о кресло и вытянув ноги, тоже смахивал на мальчишку – шустрого, чумазого, с ободранными коленками. Оба такие привычные. Раньше мы были настолько близки, что воспринимали эту близость как нечто само собой разумеющееся. Когда же мы так отдалились?

– Наконец мне пришло сообщение, – сказала Сюзанна. – Я услышала, как пискнул мой телефон, потом телефон Леона, ему ведь пришлось оставить мобильник дома, мне это не нравилось, но если бы копы принялись разнюхивать, нельзя было допустить, чтобы они засекли его в Хоуте. Я выждала минуту, только после этого открыла сообщение – на случай, если полиция будет проверять и каким-то образом выяснит, когда я прочла, а то вдруг бы заподозрили, будто я его ждала. Это была та самая эсэмэска.

А я все это время крепко спал. Услышав сквозь сон, что телефон тренькнул, потянулся за мобильником, прочел сообщение, подумал: “Что за хрень?” – и снова заснул.

– Наконец вернулся Леон, сказал, что все прошло отлично, – продолжала Сюзанна. – Уже светлело. Мы оба ужасно проголодались, я сделала нам сэндвичи и чай…

– И мы сидели за столом на кухне, шептались, хихикали, как дети, пробравшиеся в ночи к холодильнику, – улыбнулся Леон. – У меня кружилась голова. Это были самые вкусные сэндвичи в моей жизни.

– А потом легли спать. Никогда еще я не спала крепче, хотя казалось бы, да? Но я не ворочалась, и кошмары мне тоже не снились.

– А я мгновенно отключился, меня словно вырубили бейсбольной битой, – вспомнил Леон. – И проспал бы сутки, если бы Сью не вытащила меня из кровати и не отправила на работу.

– Опаздывать было нельзя, – пояснила Сюзанна. – Следовало вести себя как обычно. Это оказалось не так уж трудно, достаточно было делать то же, что все остальные. Ты получила сообщение от Доминика Генли, о чем он вообще, кто-нибудь знает? Не натворил ли чего? – Она приподнялась на локте, потянулась за сигаретой. – Ну а дальше все шло само собой.

Я попытался вспомнить ту осень. Даже не верилось, однако я и правда ничего не заметил – осваивался в колледже, проводил время с новыми друзьями, в разных спортивных клубах, ходил на вечеринки, но ведь что-то же я должен был заподозрить, они оба человека убили, уж такое-то я не пропустил бы? Да и они должны были перемениться – переживать из-за случившегося, чувствовать на себе клеймо позора?