Небо над нашими головами было таким же низким и серым, как и утром.
Оливия провела пальцами по моему пыльному грузовику, который я никогда не мыла. Мы сели в машину. Я подула в алкотестер, повернула ключ.
– Что это за пластиковая штука? Эта, – уточнила она с любопытством, ожидая разъяснений. Мы тронулись. Нам нужно было двигаться.
– А, эта? Это гарантирует, что я здорова и могу начать водить машину.
Она сморщила нос.
– Ты болеешь?
– Сейчас уже нет. Я болела, раньше, но теперь в порядке. Это просто для безопасности за рулем, – я посмотрела на нее. – А как иначе, ведь я везу тебя. – Я хотела, чтоб это прозвучало убедительно, но, очевидно, у нее создалось противоположное впечатление.
Я поймала ее взгляд на моем ботинке, ее глаза скользнули по шраму на моей руке.
Дети любят правду.
– Я приняла плохое решение, – призналась я. – И… Поехала на машине, когда это было небезопасно. Я бы не стала делать это снова, но они должны быть уверены. Так что мне дали эту штуку на некоторое время.
Она кивнула.
– Так почему же ты плачешь?
Я вытерла глаза, не желая признаваться, что напугана.
– Извини. Мне просто нужно кое-что срочно выяснить.
– Что? – Она моргнула.
«Куда, черт возьми, мы едем?» – подумала я.
– Как лучше связаться с мамой или папой, – ответила я. – Каким-то образом мы, видимо, разминулись.