Стивен замолчал, глядя на нее. Кровь, которая в темноте казалась черной, тонкой струйкой вытекала из уголка его рта.

Она посмотрела на Дебору. Женщина казалась застывшей, ее лицо было мраморно-белым под налобным фонарем, похожим на глаз Циклопа.

Стелле вдруг захотелось убежать. Она получила от Стивена то, за чем она пришла сюда. А теперь, среди голода, боли, изнеможения, огромных расстояний, бескрайних лесов и гор, все выглядело по-другому. Ей больше не хотелось иметь ничего общего с этим позорным кошмаром, который она сама привела в действие вместе с Францем.

Но другая ее часть не хотела никуда бежать. Она создала все это. Это была ее ответственность. И ей некуда было идти; она не могла вернуться домой. И если она собиралась умереть здесь, то сделает это на своих условиях, а не по воле Деборы. И не по воле Стивена. Она умрет как человек, сохранивший способность к состраданию.

– Я собираюсь оттащить его к костру, хорошо? – обратилась она к Деборе.

Ее слова как будто вывели женщину из неестественного оцепенения.

– Оставайся на месте. – По-прежнему направляя ружье на Стеллу, Дебора попятилась к камере, подхватила устройство и опустила в карман.

Стелла проигнорировала приказ Деборы. Она подхватила Стивена под мышки, приподняла и несколько дюймов проволокла по земле. Он застонал от боли. Кровь быстрее заструилась у него изо рта. Стелла ощущала влажное тепло от сквозной раны в его груди.

Слезы брызнули у нее из глаз. Она набрала побольше воздуха и потянула сильнее. Стивен продвинулся еще на несколько дюймов; каблуки его ботинок оставляли глубокие борозды в глинистой почве.

Он вскрикнул от боли.

Стелла, ослабевшая от голода, в изнеможении опустилась на колени. Она тяжело дышала, отчаяние стесняло ей грудь.

– Оставь его, черт побери, – сказала Дебора, подошедшая к ним. – Просто оставь его.

По грязным щекам Стивена текли слезы. Его дыхание клокотало в пробитой груди. В Стелле вспыхнуло жаркое отвращение к Деборе.

Она снова попробовала тащить Стивена и продвинулась еще на несколько футов. Ее сапоги заскользили в грязи, и она упала, хрипя и отдуваясь.

В ее голове звучали слова Франца:

«Налет цивилизации очень и очень тонок, Стелла. Как хрупкая скорлупа птичьего яйца. Малейшее усилие может надломить его. И трещины появляются не там, откуда исходит свет. Они там, где зло просачивается наружу. Там, в этой темной жиже, обитают чудовища. Мои игры, мои сценарии… Они всего лишь помогают создавать эти трещины. Все остальное создается игроками. Они показывают, кто мы такие на самом деле, глубоко внутри, лишенные всех покровов. Дикие звери».