– Написанная не твоим почерком, – продолжил Риггс. – У тебя каракули как у психа. Может, это писала Изабель?

– Она отправляет тебе послание: «Никто ничего не узнает». А потом находят ее труп. Ты видишь те же слова на зеркале у нее в ванной и набрасываешься на полицейского.

– Без комментариев.

– Ты пишешь эту фразу на своем зеркале и громишь квартиру.

– Да вы даже близко не…

– Кто был с тобой в квартире, когда ты обнаружил труп Изабель?

– Никого.

– «Мы обнаружили тело». Именно так ты выразился, когда звонил в полицию. Я прослушал запись.

– Я оговорился.

– О чем никто никогда не узнает? – спросил Риггс.

Я посмотрел на него:

– Понятия не имею.

– Напоминаю: ты отвечаешь на мой вопрос, я – на твой.

– Обязательно продолжать в таком духе?

– Когда именно ты затащил Изабель Росситер в койку?

– Этого не было.

Риггс поднял бровь и покосился на Лэски. Тот снова ухмыльнулся и придвинул ко мне вторую папку.

– Открой.

Заключение патологоанатомической экспертизы. Я сразу это понял. Сверху было написано «Изабель Росситер». Формат документа был мне знаком. Я быстро проглядел текст. В висках стучало. Кровь гудела в венах. Сердце гулко билось.

Я снова посмотрел на заключение.