– Ему за шестьдесят, значит, он родился в пятидесятых. Если это произошло в сельской местности, в доме, а не в больнице, и его матери помогала акушерка?

– Вполне возможно. И, насколько нам удалось заглянуть в его прошлое, у парня никогда не возникало проблем с полицией.

– Получается, что в какой-то момент своей жизни он приехал сюда и начал работать менеджером на шахте, где добывали бокситы.

– Верно. Это есть в полученных мной документах.

– А там не говорилось, когда он появился в Андерсонвилле?

Ларедо достал телефон и принялся искать нужную информацию.

– Где-то в восьмидесятых годах прошлого века. У меня нет точной даты. Но, полагаю, ее не сложно выяснить.

– Скорее всего, это не имеет значения.

– Ты думаешь, он имеет какое-то отношение к тому, что случилось с твоей сестрой?

– Возможно, но не слишком вероятно. Складывается впечатление, что он с искренней симпатией относился к нашей семье, в особенности к матери. И собирался предложить отцу работу в своей инвестиционной фирме. Он шел на встречу с ним… и нашел его тело.

– Проклятье. Наверное, он испытал настоящее потрясение.

– Моя мать сказала, что отец покончил с собой в Луизиане. А если верить Лайнберри, в Вирджинии. Мне тогда было девятнадцать. На самом деле это произошло в день моего рождения.

– Ох, мне очень жаль, Этли. Должно быть, тебе пришлось нелегко.

Она сделала глоток пива.

– Да, очень непросто. Но самым сильным моим чувством стал гнев. Меня не оказалось рядом, чтобы с ним поговорить. Он мог думать, что я его не люблю или он мне неинтересен. Этого не должно было произойти.

– Трудно залезть в голову к тому, кто размышляет о самоубийстве. Но тебе не следует думать, что на твоих плечах лежит хотя бы часть вины. Если человек действительно намерен покончить с собой, он найдет способ. Ты это знаешь не хуже, чем я.

– Да, знаю, но не в тех случаях, когда речь идет о моем отце.

Ларедо поднял бокал.

– Я понял твой намек.

Они еще раз заказали выпивку, а, когда несколько посетителей вышли на танцевальную площадку, Пайн повернулась к Ларедо.