— Я не хочу об этом говорить.

— И никогда не хотел.

— Пожалуй.

— Почему?

Асселта замялся.

— Мой старик узнал, что мы играем с револьвером, и выдал мне по первое число.

— Он частенько это делал?

— Да.

— Тебе не приходило в голову отомстить?

— Отцу? Нет. Он слишком жалок, чтобы его ненавидеть. Так никогда и не оправился после того, как мать ушла от нас. Все ждал, что она вернется, готовился даже. Всегда, как выпьет, сидит один на диване, смеется, болтает — как будто с ней, — а потом начинает всхлипывать. Она разбила ему сердце… Я часто убивал мужчин, Филип. Мне даже приходилось слышать, как они молили о смерти. Но я не помню более жалкого зрелища, чем плачущий отец.

Джошуа Форд, лежащий на полу, протяжно застонал. На него никто не обратил внимания.

— А где сейчас твой отец? — поинтересовался Макгуэйн.

— В Шайенне, штат Вайоминг. Он завязал. Нашел себе хорошую жену. Теперь помешан на религии. Обменял алкоголь на Бога — одну зависимость на другую.

— Ты хоть звонишь ему?

— Нет, — тихо сказал Призрак.

Они молча сделали по глотку.

— А ты, Филип? Ты ведь не был бедным. И родители тебя вроде не били…

— Родители нормальные, — согласился Макгуэйн.

— Я знаю, что твой дядя был связан с мафией и взял тебя в дело. Но ты ведь мог и не пойти к нему. Что тебя заставило?

Макгуэйн рассмеялся. Асселта удивленно поднял брови.