– Я вас понимаю, – говорю я.

Она переводит взгляд на меня:

– Неужели, детектив?

Сумасшедших невозможно понять. Но ими легко манипулировать.

– Вы через многое прошли, – говорю я. – Коннор мне рассказал. Я знаю, как вы пытались забеременеть.

Она холодно смотрит на меня, но ничего не говорит.

– Вы пошли на все это только потому, что хотели ребенка. Верно, Кристен?

Ее веки дрожат.

– Я знаю, что ты говорила с Коннором, – говорит она. – Он тоже лжет.

– Кристен, – говорит Адам, – опусти пистолет. У тебя ничего не выйдет.

Он говорит хрипло, будто задыхаясь от переполняющих его чувств – как мне кажется, искренних.

Кристен смотрит на меня, затем на Адама.

– Думаешь, я этого не понимаю? – спрашивает она. – Думаешь, я не знала с той самой первой ночи в коттедже, что все наши планы рухнут? Зря я с тобой связалась, Адам. Это ты заставил меня пойти на это. Ты меня уговорил, подонок.

И с этими словами она стреляет Адаму в грудь. Он ахает и прижимает руку к красному пятну, расползающемуся по рубашке, на которую я загляделась, едва войдя в дом. Адам потрясен. Я вдруг понимаю, что он считал себя неуязвимым, даже когда Кристен направила на него заряженный пистолет. Он верил в свой безупречный брак. Идеальную работу. Сговор с Кристен. Теперь у него ничего не осталось. Он тихо оседает на черно-белый ковер, заляпанный кровью. Не произносит ни слова.

Кристен по-прежнему смотрит на него, когда я достаю свой пистолет и стреляю.

Она падает, по-прежнему сжимая пистолет. Ее распахнутые глаза озирают комнату, но я знаю, что мой выстрел ее убил. В молодости я ездила охотиться с отцом. Я хорошо знаю испуганный, растерянный взгляд умирающего оленя. Теперь на месте оленя оказалась Кристен Мосс.

Мои легкие заполняет запах пороха. Я еще никогда не стреляла в человека. На глаза у меня наворачиваются слезы. Я беспокойно оглядываюсь. Вся моя карьера готовила меня к этому моменту. Я знаю, что делать. Я пинком отбрасываю пистолет подальше от Кристен и подхожу к Адаму, издающему ужасные гортанные звуки.

– Мне так жаль, Ли.

Сама не знаю почему, но я опускаюсь на колени, чтобы успокоить его.

– Я знаю, Адам, – говорю я. – Все будет хорошо.