Макдональд строил общество, которое ни от кого не зависит и в котором разрешено убивать полицейских. Пенс импульсивно убил шерифов, и Макдональд велел устранить его. Вот такое общество строил Макдональд: там он был королем и не подчинялся ничьим приказам. Он окружал себя растущей армией недовольных, втайне надеявшихся когда-нибудь тоже стать королями и не понимавших, что Макдональд установит свою диктатуру.

Общество, основанное на страхе, паранойе и изоляции, а не на свободе.

– А почему после смерти Пенса начался пожар? – прошептал Трумэн.

Оуэн пожал плечами:

– В последнее время вообще много поджогов. Макдональд рассчитывал, что вы свалите их в одну кучу и, может, даже обвините во всем Пенса.

Я почти так и поступил…

– Как ты вообще можешь находиться рядом с ним? – возмутился Трумэн, у которого голова шла кругом. – После такого многие отвернулись бы от него… особенно узнав, что Макдональд приказал убить Джошуа Пенса.

Килпатрик глубоко вздохнул:

– Я был очень сердит. Озлоблен, даже взбешен, черт возьми. И мне хотелось отомстить за смерть Леви. Мой брат не должен был погибнуть. – В его голосе слышались гнев и ненависть.

– Согласен, что этого не должно было произойти.

– Обвинить вас – проще всего, – медленно произнес Оуэн. – Обвинить Мерси – тоже. Меня с детства учили не доверять правительству и правоохранителям, а когда мой брат погиб, мне нужно было взвалить на кого-то вину. Легче возненавидеть власти, чем признать, что Леви мог совершить глупость.

– Леви застрелили нарочно. Да, он вел себя не слишком благородно, но не он спустил курок. В его смерти виноват только один человек – Крэйг Рафферти.

– Винить мертвеца мало радости, – почти прошептал Килпатрик. Он казался раздавленным.

Он не может забыть Леви.

– Я слышу сирены, – с надеждой произнес Оуэн. В то же мгновение до Трумэна издалека донесся вой.

– Да!

Шефу полиции сразу стало легче дышать. Он снова проверил сигнал телефона, отчаянно желая сообщить полицейским, что творится на ранчо. Увы.

– Черт возьми!