Ее муж, полностью переключившийся на меня, был настроен не столь оптимистично. Должно быть, он решил, что я вот-вот двину кони, поскольку заторопился. В течение пяти минут пятидесятивосьмилетний парковый рейнджер Джордж Сталуорт, который двадцать лет прослужил фельдшером в береговой охране, остановил кровотечение, а потом залатал и заштопал все мои дырки. Летта ему помогала, точнее, пыталась помогать, но руки ее дрожали, взгляд блуждал, лицо распухло от слез. Она честно пыталась сосредоточиться на том, что делает, но я слышал, как время от времени Летта принималась шептать:

– Ее не было на той яхте. Не было… Не было… Не было…

– Еще не все потеряно, – сказал я, когда Сталуорт, наложив последний шов, воткнул мне в вену иглу капельницы и сжал своими огромными ручищами пластиковую емкость с физиологическим раствором. Как объяснил Сталуорт, я потерял слишком много крови и мне необходимо было «пополнить запасы», чтобы давление, слишком низкое, вернулось к более или менее нормальным показателям. Выдавив мне в вену чуть не пинту раствора, Сталуорт открыл банку кока-колы и протянул мне.

– Ну-ка, выпейте вот это, да побыстрее.

Мне показалось, это была самая вкусная кола в моей жизни.

После лечения, которое заняло от силы четверть часа, я почувствовал себя скорее живым, чем мертвым. Чувствуя, как в венах снова запульсировала жизнь, я бросил взгляд на свой растерзанный бронежилет и понял: кое-что из происшедшего на яхте совершенно изгладилось из моей памяти. В кармашках на груди не осталось ни одного винтовочного магазина. «Зиг» все еще торчал из кобуры, но его затвор застыл в крайнем заднем положении – в пистолете не осталось ни одного патрона. Должно быть, толстый нефтяник и любитель наличных не особенно хорошо разбирался в огнестрельном оружии, иначе он бы понял, что при всем моем желании я все равно не смогу его пристрелить. Моя автоматическая винтовка исчезла, но когда и при каких обстоятельствах мы с ней расстались, я абсолютно не помнил. Передняя и задняя броневставки жилета остановили по меньшей мере шесть пуль, поэтому было совершенно не удивительно, что грудь и спина у меня болели так, словно по ним прогулялись кувалдой.

Но, в общем, мне повезло. Очень повезло.

Еще раз.

Когда мы вышли из лазарета, я снова увидел Мистера Наличные, который, скорчившись на песке, скулил и визжал от страха. Девушки окружили его плотным кольцом: у одной была короткая толстая палка, еще двое или трое сжимали в руках камни, остальные действовали кулаками и ногтями и выкрикивали оскорбления, повторять которые я, пожалуй, не стану.