– Он хотел говорить, – отвечаю я, садясь в кресло. – Но я решил предоставить ему возможность рассказать все на допросе у следователя. У нас с Боргом установилась достаточно прочная связь на случай, если нужно будет побеседовать еще раз.

– Хорошо. – Лицо Гуннара искажает гримаса, когда он вытягивает руку, чтобы надеть рубашку. – Что теперь?

Я смотрю на него и улыбаюсь. От этого болит все лицо.

– Второе дело. Теперь, когда мы знаем список жертв Борга, пора вернуться туда, где все началось. К истокам.

– А что было там? – Гуннар стаскивает одеяло, и наклоняется к стулу, стоящему рядом, берет висящие на нем брюки и надевает их. Закончив, заправляет в брюки рубашку, разглаживая ее со всех сторон, после чего затягивает ремень.

– Когда я говорил с доктором Оленборгом, – начинаю я, пока Гуннар аккуратно садится на корточки в поисках ботинок, – он дал мне свое толкование личности Свейна Борга и его проекта, и мы исходили из того, что Борг работал на пару с тем, кто убил Роберта и напал на меня. Что у них был общий интерес. Но мы ошиблись, мы пошли тем же путем, что и Роберт, – начали расширять сеть и в результате напали на след Борга. Вместо этого надо было сузить ее, поближе присмотреться к тому, что у нас уже имелось, к тому, что мы уже знали.

– И что это? – спрашивает Гуннар, наконец найдя ботинки. Он встает и обувается.

– Сив и Оливия сели в машину к кому-то знакомому, или, по крайней мере, они думали, что знают его. Роберта убили, когда он искал дочь Миллы. Доктор Оленборг рассказал, что преступник совершал то, что совершал, исключительно в целях самосохранения. Он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о том, что он сделал. Еще Оленборг сказал, что убийство Роберта и Камиллы было не первым его преступлением, что вероятно он начал с чего-то другого, где что-то пошло не по плану, и у него была возможность обдумать это. Я попросил Ивера раздобыть трафик номера одного мобильного и одного мейла, пока мы тут. Теперь, получив их, мне нужно кое с кем переговорить как можно скорее.

– Зачем? – Гуннар подходит к раковине и смотрится в зеркало.

– Я совершил огромную ошибку, когда позвонила Оливия, – продолжаю я, пока он изучает свое лицо. – Я рассказал о разговоре команде. Думаю, что тот, кого мы ищем, не знал, что Оливия жива, до того, как она позвонила мне. И он захочет это исправить.

Наконец Гуннар отворачивается от зеркала и смотрит на меня.

– Как это возможно? Как он мог этого не знать?

– Об этом я и хочу спросить того, с кем встречусь.

– Итак. – Он делает глубокий вдох, и рубашка будто приклеивается к его плечам и груди. – Куда мы вообще едем? С кем мы должны поговорить?