В ее собственном, — дверца так и осталась не заперта, поскольку счет шел на секунды, — лежала папка. Амелия взяла ее и направилась к черному «БМВ» на другой стороне улицы. Открыла его ключом, который вытащила из кармана Заравича, пока Зофия лежала без чувств, и положила папку на пассажирское сиденье. На пути к дому и на лестнице в подвал думала о том, сколько еще потребуется времени, чтобы Эверт Гренс, Свен Сундквист и Марианна Хермансон прибыли сюда с «мигалками» и полицейскими сиренами. И какую версию событий им предложить, если правду нельзя рассказывать ни в коем случае.

Часть восьмая

Часть восьмая

Правда в том, что я должна была умереть.

Умереть по-настоящему, поскольку на этот раз нет гардероба, в котором можно было бы спрятаться. Я даже слышала выстрелы.

Мы ехали в аэропорт ночью, по узкой, ухабистой дороге. Но потом в глаза ударил свет, появился незнакомый автомобиль, и я увидела черный мужской силуэт.

Почему ты называешь себя Лилай?

Лорик целился в меня через боковое стекло и говорил не своим голосом.

Почему — отвечай!

Я попыталась спрятаться и впервые пожалела о том, что я не Ханна Ульсон.

Потому что я…

Тетю трясло от страха. За меня, потому что Лорик целился в меня, и он бы действительно меня убил.

… мой отец.

Потом произошло то же, что и здесь.

Пуля попала не в Зофию Хоффман, а в Заравича, который рухнул на пол спальни. И это не меня тогда застрелили, а Лорика, который перевесился в окно верхней частью корпуса и смотрел на меня удивленными гла- зами.

После этого тетю Весу затрясло еще больше.