— Они прибыли… группа захвата.

— Это ничего не значит. То, что я тебе предлагал, остается в силе. Если хочешь, мы поедем в Крунуберг одни, только ты и я. И никто не пострадает. Тебя приговорят к минимальному сроку. Доверься мне, как доверилась тогда. Ты все еще молода, Амелия, и после освобождения впереди у тебя будет долгая жизнь. А это навсегда останется в прошлом.

— Ты знаешь, что никакая я не Амелия. И что это никогда не останется в прошлом тоже.

Амелия, которая была Ханной, а еще раньше Заной… Гренсу казалось, что он видит всех трех одновременно. Маленькую девочку, которой пришлось начать жизнь с нуля. И ту, которая проявила столько изобретательности и терпения. Подала документы в полицейскую школу. Навела где нужно справки о своем прошлом. Используя статус будущего полицейского, расправилась со своими врагами. И использовала любую доступную информацию, чтобы оставаться на шаг впереди всех, — будь то из мобильника Гренса или современного оборудования, спрятанного в коридоре отдела криминальных расследо- ваний.

— Семьдесят два часа, комиссар, вот все твое время. Ровно столько было тебе его отведено, чтобы найти достаточно улик для предъявления обвинения. И ровно столько, если верить протоколам судмедэкспертов, я жила со своей мертвой семьей.

Несколько дней и ночей.

Гренс даже не пытался себе представить, как повлияло это испытание на маленького ребенка.

— Амелия, я… может, ты хочешь, чтобы я называл тебя Заной? Я могу…

— Ты оказался прав, комиссар. Мужчина, которого ты тогда арестовал, был и в самом деле главным убийцей. И после смерти отца перенял его бизнес. Он уехал домой, в Албанию. В город Шкодер, что на границе с Черногорией, но об этом ты уже, наверное, знаешь. И я отыскала его там и допросила, лучше, чем это до меня сделал ты. Я ведь не была связана никакими законами. До сих пор помню каждое его слово. «Послушай, девочка. Ты должна знать, если собираешься этим заниматься. Сначала расстреливают детей. Потом говорят тому, ради кого все это затевалось, что он может завести другую семью. И только после этого, вне зависимости от того, что он на это скажет, расстреливают и его тоже». Помню, как он смотрел на меня, когда я приставила пистолет к его голове. Как сверкали глаза, когда он учил меня. «И запомни, стреляют не сверху вниз, а снизу вверх. Как это сделали мы с твоими родными». Он знал, что умрет, поэтому и устроил весь этот спектакль. Он будто бы еще раз отнял их всех у меня, понимаешь, комиссар?

Она снова покосилась на окно, продолжая держать Гренса на мушке. Чуть раздвинула шторы. Снаружи начинало рассветать. Гренс попытался поймать ее взгляд, нащупать контакт. Человека убить труднее, если смотришь ему в глаза.